И я узнала.

— Куда ты переезжаешь?

— В ЛОС — АНДЖЕЛЕС.

— В ЛОС — АНДЖЕЛЕС? Я вижу, что он пытается понять, где это. Потому что, конечно, я не могу иметь в виду город, расположенный в нескольких штатах от нас.

— Лос — Анджелес, — подтверждаю я, проталкивая слова через губы.

— Какого черта, Пайпер? Его массивные руки поднимаются, скрещиваясь на груди, и он смотрит на меня в полном замешательстве. Но это только заставляет меня любить его еще больше. Он не злится. Просто растерян.

Я так отчаянно хочу, чтобы все, что он сказал, было правдой. Что я его, и он меня не отпустит. Не сегодня. Не завтра. Никогда.

— Там живет мой двоюродный брат, — говорю я, как будто это все объясняет. Это ничего не объясняет. Он знает это. И я знаю. Но я не должна была говорить ему ничего из этого. Я бы просто отстранилась от ситуации и постаралась бы, черт возьми, забыть о его существовании.

— Ты никогда не говорила об этом раньше. Ты любишь этот город.

Неужели он должен быть таким чертовски красивым? Длинные ноги и облегающие джинсы, обтягивающие его тонкую талию.

Я сглатываю.

— Я знаю.

— Подожди…Хизер знает?

Я…

— Твои родители?

Я смотрю в окно. Сквозь жалюзи пробивается первые лучи света. Внезапно мне становится холодно, как будто прохладный ночной воздух давит на меня.

— Значит, ты собиралась просто уехать. Не сказав ни слова? Никому? Он имеет в виду его.

Конечно, он имеет в виду его.

Как мы перешли от одной из самых прекрасных ночей в моей жизни к этой…..мучениям? Я сама навлекла это на себя, но он не должен был видеть коробки. Он должен был заниматься своими делами, может быть, гадать, куда я пропала. Спросит обо мне через несколько месяцев. А к тому времени я буду уже за множество километров от него.

Но я быстро понимаю ошибочность этой идеи. Когда я смотрю на него, действительно смотрю, Хантера Доусона уже не забыть.

Что бы ни было, между нами, он родная душа. Такое встречается раз в жизни, если тебе очень повезет. И я никогда не хотела никого, кроме него. Поверьте, я пыталась.

Он крадется вперед, как лев, и садится на край кровати. Я плотнее натягиваю простыню на грудь, но не для того, чтобы предупредить его, а потому что мне холодно без него.

— Пирожочек…поговори со мной.

Я закрываю глаза. — Да.

— Да, что?

— Да, я собиралась уехать, никому не сказав. Не попрощавшись.

— Почему? В этом слове столько боли, что мои глаза начинают слезиться, а кончик носа пощипывает.

Я смотрю на него, давая ему понять, как я расстроена. С Хантером мне никогда не приходилось прятаться.

— Потому что я больше не могу. Я не могу жить в этом городе, гадая, когда увижу тебя в следующий раз. Смотреть, как женщины флиртуют с тобой. Видеть тебя каждое воскресенье за ужином, но знать, что ты никогда не сможешь стать моим! кричу я ему. Слезы катятся по моим щекам, а конечности дрожат от нахлынувших эмоций и болезненной правды.

— Пирожочек. Его великолепный голос трещит, когда он тянется ко мне, прижимая меня к своей груди.

Его знакомый запах окутывает меня, как теплое одеяло. Я прижимаюсь лицом к его шее и впитываю его утешительное присутствие. Он гладит меня по затылку.

— Милая моя. Твои слезы разбивают мне сердце.

Я подавила всхлип. — Мое разрывается уже много лет. Я не знаю, откуда взялась вся эта честность. Но это как сломанный кран. Как только правда начинает выходить наружу, она уже не останавливается. Какая-то часть меня не хочет этого. Может быть, если все будет открыто, я больше не буду страдать в одиночестве.

— Теперь все закончилось, милая. Разве ты не слышала меня вчера вечером? Мы не вернемся к тому, что было. Никогда.

Я крепче сжимаю его руки.

— Как это может закончится? Ничего не изменилось. Все еще есть мой отец, о котором нужно беспокоиться. О маме. О Боже. И мои братья! К тому же мы живем в маленьком городке.

— Все изменилось. Ну, не все. Я по — прежнему без ума от тебя, но мы не вернемся к тому, что было раньше. Я не могу. Я ошибался, думая, что одних смс и случайных встреч в продуктовом магазине достаточно. Ты стоишь того, чтобы раскачивать лодку. Ты стоишь всего.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Простыня скользит под моей грудью, но его взгляд не ослабевает. Он смотрит мне в глаза, словно желая, чтобы я поняла, что у него на сердце и в душе. И я хочу этого. Отчаянно. Но после многих лет самоотречения, когда я говорила себе, что он никогда не увидит во мне ничего большего, чем дочь Джошуа…

Трудно изменить мантры, которые так долго звучали в моей голове.

— Поговори со мной, милая.

Я закрываю глаза, не зная, что сказать. Прошлая ночь дала мне надежду, и я боюсь поверить в нее, потому что уже столько раз разочаровывалась.