– Слышь, Пьер, если ты рыбу есть не хочешь – отдай её мне, я съем. – Предложил я.

– Ага, хрен вот тебе с маком. Смотри-ка ты себе в тарелку, покуда твой кусок не схомячили, пока ты будкой своей по сторонам щёлкаешь!

Из зала донёсся задорный женский голосок, принадлежавший воспитательнице четвёртого отряда:

– Дети, что надо сказать перед едой?!

– Приятного аппетита! – Хором ответили дети.

Наша троица не обращала внимания на весь этот балаган.

– Эй, а добавка есть? – Поинтересовался я у проходящей мимо очень полной женщины в поварском халате.

– Только бульон от супа остался. – Грубо ответила она.

– Не-е, не надо. Не хочу штаны гноить, они мне ещё пригодятся.

– Малой, тебя как зовут? – Спросил Лёха у своего соседа.

– Вадик я. Комаров.

– Комарик, значит будешь. Тебе сколько лет?

– Семь только. Этой осенью в первый класс пойду. Я тут впервые.

– Конфету хочешь?

– Давай! Я конфеты люблю.

Лёха снисходительно протянул новому знакомому две или три ириски.

– Ешь наздоровье, а то у меня от них только жажда, никакой пользы.

На свежий воздух мы вышли вчетвером.

– Комарик, а хочешь мы тебе короткую дорогу в лагерь через лес покажем? Мы по возможности всегда так ходим.

Мальчуган согласился. Наша компания прошла неформальным путём наискосок через лес. Тропа выводила путников к задней стене павильона первого отряда. Как раз – между торцом слева и «финскими туалетами справа».

– Это у нас «финские туалеты». – Указал я малышу на добротные дощатые памятники деревянного зодчества.

– А почему они называются финские?

– Когда я был примерно – как ты сейчас, в первый раз тоже, приезжали сюда отдыхать финны. Из Финляндии. И чтобы они не провалились случайно в местных, наших клозетах в кучу дерьма – выстроили для них отдельные номера. Потом, когда иностранцы уехали – заколотили эти скворечники наглухо. Чтоб мы их не загадили. Мало ли кто ещё приедет?

– Там, дальше по тропе – наш туалет. Он не особо надёжный. Если не хочешь провалиться в дыру – лучше туда не ходить. – Объяснил Пьер.

– А куда же? – Жалобно пискнул Комарик.

– Деревянными сортирами пользуются одни только новички, вроде тебя. Бывалые все в лес ходят. По малой нужде – в кусты, неподалёку от павильона. Там протоптанную дорожку сразу видно. По большой – отходим дальше в лес. У каждого есть своё любимое место. Безопаснее и на свежем воздухе, только успевай комаров хлопать на заднице ладонями. Иначе – до крови съедят. – Поучал я с видом знатока.

Вечером стаи хищных насекомых атаковали нас с удвоенной силой. Лесные кровопийцы в размере вдвое превосходили городских. У них не имелось привычки подолгу кружить над головой, выбирая участок для болезненного укола. В лесу, выбрав жертву, комар решительно садился на открытый участок кожи и безжалостно вонзал свой хоботок, вызывая тем самым неприятные ощущения. В качестве защиты использовались специальные крема, но помогали они далеко не на сто процентов.

Перед ужином всем ребятам раздали форменные синие пилотки. В сочетании с синими брючками и юбками, с заправленными в них белыми рубашками – смотрелось весьма нарядно. Наш отряд построился в колонну и ждал команду вожатой. У половины из нас ещё не были повязаны галстуки. Это тем, кому не исполнилось десять лет. Они пока – только октябрята. Я и сам в прошлый раз ходил так. Но теперь – поверх белой рубашки я уже мог носить красный галстук. Мне такая форма нравилась, хотя в среде пионеров чувствовалось пренебрежение прежними идеалами. Ходили всякие разговорчики, за которые в прежние времена могли наказать крайне строго. Теперь же – даже взрослые нередко критиковали социализм и рассказывали истории о богатой и благополучной жизни за рубежом. Всё это вызывало у меня уныние: ведь, как и многие советские дети – я искренне верил в правильность курса, выбранного нашей страной в октябре 1917-го года.

Весь лагерь стоял в каре на плацу, ожидая торжественного открытия смены. Во главе, возле флагштока располагалось место для начальника и символического оркестра из барабанщиков и горниста. Начиная с правой стороны – выстраивались пионеры первого отряда, те – кто постарше, и далее – по убыванию: второй, третий и крайние слева – совсем малыши четвёртого отряда. Гелашвили, дождавшись готовности – начала речь:

– Я рада приветствовать всех сегодня на построении для открытия первой смены пионерского лагеря «Бережок» летнего сезона тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года и готова заслушать доклады всех командиров отрядов. Докладчики – доложить готовность!

Первый отряд по виду – не планировал отличаться дисциплиной. Кое-кто из парней стоял без формы, галстуков; с видом – «А вертел я вас всех на одном месте». Тем не менее, командир отряда сумел выдохнуть из себя протокольные слова. Это был высокий, крепкого вида юноша по прозвищу – «Шеф». Я знал его по предыдущим своим очередям. Рядом с ним стояли его друзья – Кабан, Карась и примкнувший к ним Живодёр. Тоже – хорошо известные мне персонажи. Особенно не хотел я встретить здесь Кабана. Очень смуглый черноволосый амбал в прошлый раз пообещал мне при встрече надавать тумаков за то, что я на зарнице самонадеянно сорвал с него погон, тем самым – переведя бойца в разряд «раненых». Живодёр, изображавший из себя уголовника тоже – вызывал опасения: он слыл любителем обижать слабых. Карась, манерный худощавый молодой человек, охотно выполнял все приказы Шефа и позиционировал себя как-бы – его заместитель. Дошла очередь нашего отряда. Наша высокая девушка сделала шаг вперёд, сделала пионерское приветствие и бодро отчитала: