Романовский с выражением торжества на лице откинулся на спинку кресла, наблюдая, как я стою посреди его кабинета и тупо хлопаю глазами.

– Вы врёте… – Я покачал головой, отказываясь верить тому, что сказал Ликвидатор.

Ну, потому что – бред! Бред же! Точно! Не может этого быть. У матери не имелось другой семьи кроме той, о которой она всегда говорила. И они работали на заводе по утилизации. Так же, как все, кто живёт в нашем районе.

– Антон…

– Я не Антон! Я – Борис Рубцов! И то, что Вы сейчас рассказываете – полная хрень.

Самое интересное, после слов полковника злость, которая до этого распирала меня, как обожравшегося хомяка, в разные стороны, схлынула в одно мгновение. Будто и не было ее вовсе. Зато на смену ей пришло полное спокойствие и равнодушие. Правда, в башке появился гул.

– Ты – Антон Лерманов. – Так же спокойно ответил Ликвидатор. – Мне кажется, мы уже проходили это. Прекрати вести себя, как глупый, истеричный ребенок. Ты же не дурак. Включи голову. Зачем мне говорить неправду о твоей матери? На что подобная ложь могла бы повлиять? Это – первое. А второе – много ты знаешь людей, которые вот так запросто явились бы к бенефициару? Ты же сам говоришь, что встретил ее в «Рубине». Это ведь не секрет, каждая Корпорация представляет собой замкнутую систему. Разве твоя мать сумасшедшая? Нет. Соответственно, если она пришла к Шереметеву, то наверняка знала, ей не откажут в приеме.

Я молча смотрел на Романовского, который, к сожалению, говорил правильные вещи. И от этого мне было охренеть как противно. Хотя, в принципе, ничего страшного не произошло. Кроме одной маленькой детали. Мать врала мне не только об отце. Она просто мне врала. Всегда. Каждый день. А главное, в башке упорно всплывал момент, как она стояла передо мной, со слезами на глазах, прижимая руки к груди.

– Боря, прости. Это – единственное, в чем я была вынуждена соврать. Но… Так было лучше. В первую очередь для тебя. Больше никакой лжи. Клянусь. Никакой!

Вот, что она сказала в тот день. И ведь я ее спросил, не хочет ли она сразу рассказать еще что-нибудь. Мать заверила, что нет.

Ладно, насчёт отца. Хорошо. Я смирился еще год назад, когда совершенно случайно выяснил, что человек, указанный в документах моим официальным родителем, таковым не является.

Хотя, если честно, в тот момент для меня это было ударом.

Можно подумать, ерунда полная. Зачем психовать, один черт я его никогда не видел. Вообще без разницы. Ни черта подобного! Оказалось, есть разница. Да еще какая!

Тем более, правда вскрылась очень неожиданно. Теперь я понимаю, именно так все обычно и происходит. Большая ложь всегда выскакивает, как черт из табакерки. В момент, когда никто не рассчитывает и не ждёт.

Мать была на работе, а мы с Настей сидели в мой комнате. Время только перевалило за обед. Мы вернулись из школы и сразу уселись за уроки. Я сам бы с огромным удовольствием забил на них. Если бы не Настя. У нее прямо манечка какая-то была, выполнять все задания сразу, чётко и без задержки.

– Борь, готово! – Девчонка отодвинула в сторону планшет. – Доклад по социологии оформлен! Отправила на почту школы, подписала. И в следующий раз, не будем брать одну тему на двоих. А то ты вообще ничего не делаешь.

– Тебе, что? Жалко? – Я ущипнул ее за руку. Несильно, чисто для прикола. – Ой, посмотрите на нее. Зажала для своего друга какой-то сраный доклад.

– Да не в этом дело! Хватит! Перестань! – Она со смехом шлепнула меня по плечу.

Просто я ущипнул еще раз, потом ещё. А потом вообще начал щекотать. Настя щекотку боится до одури. Она начинает визжать и брыкаться, как ненормальная.

– Черт! Слушай… Еще одна работа ведь! Вот я дурында! – Девчонка звонко ударила себя ладонью по лбу. – Родословную сказали составить. По психологии. Генеалогическое древо, с указанием, кто сколько раз женился, разводился и все такое.

– На хрена это нам? – Я с удивлением уставился на подругу. – Мы, блин, школьники или генетики?

– Боря… – Настя осуждающе поджала губы. – На уроках надо слушать, что говорят, а не витать в облаках. У нас сейчас семейная психология. Если что. И училка говорила, надо вспомнить всех родственников. Бабушки, прабабушки, тети, дяди, сестры, кузены и так далее. В общем…

Девчонка, соображая, задумчиво уставилась в одну точку, прямо перед собой. Молчала несколько минут, нахмурив лоб. Я в это время развлекался тем, что пытался снова ее ущипнуть или пощекотать.

– Да блин! Рубцов, возьми себя в руки! Так… Не думала, что когда-нибудь это скажу, но… давай выкручиваться. Работа нужна завтра, а у нас конь не валялся… – Настя оторвала, наконец, взгляд от облезлой стены моей комнаты и уставилась на меня.

– Отлично! Как будем выкручиваться? Предлагаю тупо не идти в школу. Давай закосим под вирусную инфекцию.