— Я всё ещё не могу поверить, что ты встречаешься с Джоном Морганом, — говорит Джек, надевая наушники, готовясь поудобнее подготовиться к одиннадцатичасовому перелету. Джон настоял на том, чтобы заплатить за наш полет первым классом. Я пыталась сопротивляться, но, глядя на то, как мало места для ног Джека даже на этих сиденьях, я понимаю, почему он сказал, что Джеку это понадобится. Он так сильно вырос за последние два года и не летал на самолете с тех пор, как мы прилетели в Сиэтл много лет назад.

Я почти не разговаривала с Джеком или Дарси о нас с Джоном, но они в курсе, что мы встречаемся, и, кажется, не против этого, особенно Джек, как ни странно. Я пожимаю плечами.

— Это как любые другие отношения.

Он пожимает плечами и качает головой.

— Не согласен. Он один из величайших хоккеистов на земле, и я не жалуюсь. Я получаю огромную выгоду от этой сделки, — он гордо улыбается.

— Я в замешательстве, — говорю я, поворачиваясь к нему лицом. — Какую именно выгоду ты получаешь от этой сделки?

Брови Джека сводятся, как будто я должна точно знать, на что он намекает.

— Он давал мне технические советы, как лучше обращаться с клюшкой. Он даже помог мне увеличить скорость на льду.

Я поднимаю руку и качаю головой.

— Что?

Он усмехается.

— Ты хочешь сказать, что не знала?

Я продолжаю качать головой и слегка раздраженно выдыхаю.

— Знала что?

— Последние несколько недель он приезжал, чтобы помочь команде с некоторыми наставлениями. В конце концов, мы выступаем в первом местном дивизионе. Однако он уделял особое внимание моим тренировкам, разбирал игры и всё такое, — Джек смотрит на меня с благоговением. — Играть с ним — это что-то другое; как будто клюшка — продолжение его руки или что-то в этом роде.

— Это, эм, это действительно мило с его стороны, — выдыхаю я, совершенно ошарашенная тем, что только что услышала.

Джон ездил в университет Сиэтла, чтобы помочь моему сыну улучшить его игру и осуществить его мечту. Мои мысли возвращаются к тому вечеру в его квартире, когда я сидела за его кухонным столом, пока он готовил мне “Космо”, для которого он специально купил ингредиенты. Он слушал, как я рассказывал о хоккейной карьере Джека и о том, как его мастерство владения клюшкой повлияло на его катание на коньках и работу ног. Он слушал, впитывал всё это, а затем действовал в соответствии с этим, взяв на себя ответственность помочь. Он не искал похвалы или признания; он просто старался помочь Джеку стать лучшим игроком, каким он только может быть.

Эмоции угрожают захлестнуть меня, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, когда мы взлетаем и направляемся в ночное небо. Всё, чего я хочу, это сойти с самолета, помчаться к Джону домой и рассказать ему, какой он на самом деле невероятный, даже если я знаю, что он никогда в это не поверит.

ГЛАВА 29

ДЖОН

Я

«Счастливого Рождества, Ангел. Только что проснулся, так что, полагаю, сейчас у тебя около трех часов дня.»

Это ложь, я проснулся не сейчас. Я почти не спал всю ночь, мои ладони холодные и потные, сердце колотится где-то в горле, когда я пытаюсь дышать ровно и расслабленно. У меня уже несколько месяцев не было приступов тревоги, но мысль о Фелисити в том доме с ним. и я несколько часов ломал голову, пытаясь понять, что может быть реальным в опасениях по поводу того, на что способен Эллиот, а что — катастрофическим для моего мозга. Как Бен всегда говорил мне, не поддавайся эмоциям; сначала попробуй обуздать их. Но если она не ответит на моё сообщение в следующую минуту, я, скорее всего, совершу что-нибудь опрометчивое.

Тридцать секунд спустя я просматриваю свои контакты, чтобы найти имя Джека. Мы обменялись номерами телефонов, когда я начал появляться в его университете, чтобы помочь ему с техническими упражнениями, и просто на случай, если он захочет меня о чем-нибудь спросить.

Но, к счастью, на мой телефон приходит уведомление.

Ангел

«Счастливого Рождества. Да, мы только что пообедали, и я убираюсь. Почему Рождество такое сумбурное? Скоро уезжаешь к родителям?»

Ревность пронзает меня. О, так он теперь играет с ней в "дом". Она больше не твоя гребаная жена, придурок. Она моя. Мы должны вместе убираться на кухне. Я представляю, как она вкалывает у плиты, а потом убирает за его жалкой задницей, пока он сидит, ничего не делая, или, что ещё хуже, разговаривает со своими приятелями-финансистами.

Дыши, Джон, дыши.

Мои пальцы порхают по клавиатуре телефона, пока я пытаюсь напечатать равнодушный ответ.