— А чего там уметь-то? Главное — завести, а потом переключить передачу и, чтобы тронуться, сцепление плавно отжать. Вот и всё, — пожал я плечами. — Зато быстро доедем. Можно сказать, с ветерком.

Да, я понимал, что палюсь и рискую, причём со страшной силой. Лейтенант госбезопасности и так всё происходящее со мной прекрасно видел и нешуточно так обалдевал от моих не совсем адекватных возрасту и образованию умений, что я демонстрировал на протяжении нескольких дней. То, что творил я, вряд ли мог делать с такой же лёгкостью другой подросток семнадцати лет, но другого выхода просто не было. Нести раненых на носилках было бы очень тяжело и долго. К тому же я очень надеялся, что «палево» моё было по факту не таким уж и заметным. Насколько я уже знал, парень, в чьё тело вселился мой разум, был в школе отличником боевой подготовки и даже сдал все нормативы на значок ГТО, а также состоял в Осоавиахим (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству). А это значило, что он вполне мог учиться не только управлению автомобилем, о котором Воронцов уже знал, но и мотоциклом.

— Но как мы все поместимся? Нас же шестеро. А тут места на троих, — задала логичный вопрос немного успокоившаяся Алёна.

— Товарищ лейтенант госбезопасности поведёт другой, — догадалась главврач и обратилась к Воронцову: — Вы водите мотоцикл? Сможете поехать на другом?

— Не вожу, — покачал головой тот и, чтобы не терять авторитет, показав рукой на второй экземпляр, добавил: — Но это неважно. У него бак пробит, так что требует ремонта.

Мы все перевели взгляд на основательную дырку в бензобаке второго мотоцикла «KS 750», который тогда выпускался компанией «Zundapp G. m. b. H».

— Тогда как нам быть? В один же мы не поместимся?

— Поместимся. Было бы желание, — отмахнулся я. — Лучше уж в тесноте, да не в обиде, чем в лесопосадке сидеть и ждать немцев. Так что давайте побыстрее собираться и уматывать отсюда, пока новая немчура не появилась.

— Алексей прав, — согласился со мной чекист. — Надымили мы тут — столб явно виден на много километров вокруг, даже несмотря на пасмурную погоду и дождь. Пропажу этих бандитов обязательно заметят — это вопрос времени, причём очень скорого.

— Вот и хорошо, что все «за», — решил я прекратить неуместные в данное время дебаты и предложил женщинам отвернуться.

Дело надо было делать, а не философствовать.

Вместе с Воронцовым скинули бывших владельцев технических средств на землю и, чтобы те на глазах не маячили, за ноги оттащили их за полуторку.

Находящихся без сознания раненых запихивать в коляску пришлось, не считаясь с их стонами. Мы прекрасно понимали, что можем им навредить при столь неподходящей транспортировке, но другого варианта не было. Нести их на руках мы не могли, а враги вот-вот должны были прибыть на помощь своему пропавшему отряду. Было вполне возможно, что речь сейчас вообще идёт о секундах, и в нашу сторону уже выдвинулось другое, более многочисленное воинское соединение. Медлить было нельзя, а потому раненым приходилось несладко.

То ли посадив, то ли положив их друг на друга в коляску, рядом с ними уложили винтовки, ПТР и несколько немецких пистолетов-пулемётов, которые были конфискованы у уничтоженных пехотинцев противника. Чуть спереди, на корпус коляски, держась за установленный там немецкий пулемёт MG-34 (предшественник всем хорошо известного по книгам и фильмам MG-42), свесив ноги, сел Воронцов. На заднее, пассажирское сиденье мотоцикла, была посажена главврач.

— А я? — спросила Алёна, не совсем понимая куда же садиться ей.

— А ты поедешь за рулём, — решил в этот раз не каламбурить я.

И пока девушка, ничего не понимая, хлопала своими красивыми глазами, я дёрнул ногой педаль кикстартера и мотор сразу же затарахтел. Оно, собственно, и логично, ведь двигатель мотоцикла после погони за санитарной машиной всё ещё оставался горячим и, несмотря на дождь, остыть не успел. Это обрадовало.

Я сел на место водителя, машинально поиграл ручкой газа и, убрав с руля левую руку, предложил присаживаться медсестре.

Ввиду того, что нас было много, а места в мотоциклетке мало, место Алёны было определено между мной и бензобаком. Девушка на пару секунд задумалась, а затем, рубанув рукой воздух, без стеснения залезла на транспорт и, усевшись чуть ли не на меня, закрыв мне своей спиной весь обзор, приготовилась к поездке. Помня о том, что Алёна сейчас находится в шоке и крайне болезненно воспринимает все слова, относящиеся к ней, как можно аккуратнее попросил её чуть повернуть корпус вправо, чтобы мне было хоть что-то видно. К счастью, в этот раз девушка не стала возражать и выполнила просьбу. Вновь газанул пару раз, выжал сцепление, по наитию нажал педаль переключения ногой вниз, тем самым включив первую скорость, и медленно отпустил сцепление. Мотор послушно заревел, мотоцикл чуть дёрнулся, и наше облепленное людьми транспортное средство потихонечку тронулось с места.

Маневрировать немецким рыдваном в таком нагруженном состоянии, да ещё и на просёлочной дороге было очень тяжело и неудобно. Приходилось закладывать большие радиусы, заходя в повороты. Алена, сидевшая между мной и рулём, мешала маневру, но, тем не менее, в нужных местах сбавляя скорость, мне удавалось по достаточно плавной траектории вести мотоцикл, не съезжая с проторенной дороги на обочину и не улетая в кювет.

Через десять минут мы выехали на бетонку, а ещё через пять показался Новск. И вскоре мы были уже на КПП, что стоял на восточном въезде в город, где нам оказали помощь. Точнее сказать, вначале красноармейцы обалдели от вида нашего транспортного средства. Потом насторожились, взяв нас на прицел. А уже когда увидели и узнали чекиста, захотели оказать эту самую помощь, предложив для перевозки раненых телегу, в которую была запряжена худая и заморенная кобыла. Мол, так удобнее. Но мы отказались от этого предложения сразу по нескольким причинам. Во-первых, переноска раненых заняла бы время, за которое мы бы на мотоцикле уже доехали до госпиталя. Во-вторых, ещё большее время заняла бы поездка на телеге, ведь мотоцикл в данном случае очевидно быстрее ездит, чем старая кляча. Ну, а в-третьих, нам как можно быстрее нужно было попасть в штаб. То, что немцы оказались у нас в тылу, было важной и, можно даже сказать, стратегической для нашей дивизии информацией, которую необходимо было немедленно довести до командования. Поэтому мы отвергли любые предложения помощи и, не задерживаясь, продолжили путь.