Мелита не ответила и даже не повернула головы. Она не сомневалась, что мадам Буассе не отважится отдать приказ стрелять, пока с ними находится Роз-Мари.

Девушке помогли спуститься на землю, и тут же из хижины Филиппа к ней выбежала Роз-Мари.

— Мадемуазель! Мадемуазель!

Девочка бросилась в ее объятия. Мелита поцеловала ее и спросила:

— Ты не испугалась?

— Нет, я не боюсь, — ответила Роз-Мари с гордостью. — Кузина Жозефина очень сердится, но это неправильно и жестоко — бить бедную Леонор. Она слишком старая, правда, мадемуазель?

— Да, слишком, — сдержанно согласилась Мелита.

— Пойдемте к Филиппу, — попросила Роз-Мари. — Он делает мне новую куклу, очень красивую.

Было бы интересно узнать, подумала Мелита, что случилось с куклой в красном платье, которую она видела минувшей ночью на ритуале Буду. Но она тут же одернула себя, так как сейчас главное для нее — позаботиться о спокойствии девочки, было совершенно очевидно — страсти накалились до предела. Словно в ответ на ее мысли раздался крик надсмотрщика, несомненно, выполнявшего приказ мадам Буассе:

— Вам не дадут ни еды, ни питья, пока вы не образумитесь! Когда захотите есть, прибежите, как ручные собачонки, и тогда мы посмотрим, кто здесь хозяин!

Мелита почувствовала, что пальчики Роз-Мари сжались в ее руке.

— Мы будем очень голодными, мадемуазель?

— Не очень долго, — успокоила ее Мелита. — Твой папа скоро приедет и скажет, что нельзя бить Леонор.

— Кузина Жозефина очень рассердилась, — сказала Роз-Мари, — она и на папу рассердится, если он вмешается.

— Он решит, что делать, — успокоила ее Мелита. Она знала, что рабы с не меньшей надеждой ждут появления графа. Филипп сидел на пороге своей хижины рядом с кучкой листьев, а за его спиной в пустом пространстве барака Мелита заметила Леонор. Девушка ступила через порог.

— Все будет хорошо, Леонор, — сказала она. — Когда месье граф узнает обо всем, он приедет и не позволит, чтобы вас наказывали.

Леонор взглянула на Мелиту своими темными проницательными глазами, казавшимися совсем молодыми, несмотря на избороздившие лицо морщины.

Помолчав, она спросила тихо:

— Ты видела?

Мелита не стала притворяться, что не понимает смысла ее слов.

— Да, я видела, — ответила она, — барабан позвал меня, и я пошла на звук.

Снова на мгновение воцарилась тишина.

— Ты находить счастье, — внезапно предсказала Леонор.

Затем она отвернулась, как бы показывая, что ей больше нечего добавить.

Мелита смотрела ей вслед, удивляясь, откуда старая женщина обо всем знает. Она не сомневалась — Леонор известно и о том, что она была в лесу, и о том, что они с графом испытывают друг к другу.

Задавать вопросы казалось неуместным. Мелита опустилась на траву рядом с Роз-Мари, в то время как Филипп вырезал из кокосового ореха туловище для новой куклы. Девушка стала рассказывать им сказки, которые сама так любила в детстве, — про Золушку, Ганселя и Гретель. Каждый раз, как только очередная история заканчивалась, Роз-Мари хлопала в ладоши и просила еще.

Дети на время отвлеклись от реальной действительности и полностью погрузились в сказочный мир, но Мелита ни на секунду не забывала, что рабы по-прежнему прячутся за баррикадами, а мадам Буассе и надсмотрщики следят за ними с холма.

Становилось очень жарко, и Мелита предвидела, каково им придется без воды. Ее можно было набрать только из ручья, бежавшего под мельницей.

Рабы стали по одному отходить от баррикад к своим баракам, чтобы выпить последние капли из огромных кувшинов, накануне принесенных на головах их женами.

— Интересно, когда они последний раз ели? — подумала Мелита вслух, забыв, что Филипп не может говорить.

Ей ответила Леонор. Мелита вздрогнула, услышав голос прямо у себя за спиной.

— Мы едим в полдень и когда закончим работу.

— Значит, никто еще не проголодался слишком сильно.

— Всегда хотим есть, — ответила Леонор. — Мадам дает мало еды; только мужчинам, которые могут работать, — достаточно.

Мелита прикусила губу.

Казалось невероятным, что мадам Буассе, владея огромным наследством Сесиль, нарочно держит впроголодь семьи рабов.

«Но я могла бы и сама догадаться», — подумала она.

В этот день испуганные матери долго не выпускали детей из хижин — пространство между бараками, где обычно возились темнокожие малыши, казалось вымершим. Но теперь они стали потихоньку появляться на улице, и Мелита увидела, какие они все худые.

Если раньше она лишь недолюбливала мадам Буассе, то теперь она ее ненавидела. «Что может быть более жестоким, чем намеренно лишать пищи маленьких детей!»

Леонор молчала, но у Мелиты появилось ощущение, что старая негритянка читает ее мысли.