Шрифт:
– Вот видите, вы уже встаете с кровати - если так пойдет и дальше, то очень скоро вы уже бегать сможете.
– Не старайтесь обмануть меня. Вам не стоит себя так утруждать. Я знаю, что теперь я останусь инвалидом на всю жизнь.
– Какой вздор!
– Лесли присела на краешек подоконника.
– У вас просто депрессия.
– Уверяю, что у вас на душе было бы не лучше, окажись вы на моем месте.
– Но вам же сейчас действительно уже намного лучше.
– А что с того проку? У меня больше не осталось ничего, ради чего стоило бы жить!
– Как это "не осталось"?! Все у вас есть.
– Имеете в виду моего прославленного муженька?
– отмахнулась от нее Дебора.
– Между нами все было кончено еще несколько лет назад. Если бы мне не стало плохо в окрестностях этой Аросы, что я бы его больше так никогда, возможно, и не увидела бы. Ганс не должен был привозить меня сюда.
– Но если бы он тогда этого не сделал, вас бы сейчас уже не было бы в живых.
– Если Филип не даст мне развода, то я точно умру!
– Вы не должны так говорить!
– Лесли была потрясена истерическими нотками, послышавшимися в голосе Деборы.
– А почему бы и нет? Сейчас самое время. Ганс даже не взглянет в мою сторону, пока я наконец не стану свободной женщиной.
– И вы считаете, благоразумным рассказывать мне, постороннему человеку, о подобных вещах?
– А тут нет ничего секретного. Все прекрасно знают о том, что Филип отказывается развестись со мной. Он очень печется о своем собственном добром имени.
Лесли стоило большого труда продолжать сохранять видимое равнодушие.
– А если бы вы сейчас были не замужем, то герр Каспер женился бы на вас?
– Конечно. Он любит меня. Просто он не хочет афишировать это, пока я еще замужем за Филипом. Все швейцарцы очень целеустремленны, а Гансу тоже необходимо думать о своей карьере.
– Как и вашему мужу, - сказала Лесли, прежде, чем ей удалось сдержать себя.
– Развод со мной теперь уже не нанесет вреда Филипу, - возразила Дебора.
– Он уже сделал себе имя. И в конце концов виноватой во всем оказалась бы я одна.
На бледных впалых щеках начал постепенно проступать нервный румянец, и заметив это, Лесли поспешила перевести разговор на более отвлеченную тему.
– Может быть вам все же лучше сосредоточиться на том, чтобы поскорее поправиться? А задумываться о будущем можно и потом, когда вам станет лучше.
– Я не стану чувствовать себя лучше до тех пор, покуда мне приходится переживать из-за Ганса! Все женщины без ума от него, все они сразу же хотят заполучить его себе. А он мой! Мой!
Дебора повысила голос, и Лесли тут же подошла к ней.
– Прошу вас, не расстраивайтесь так. Я уверена, что мистер Редвуд тоже хочет, чтобы вы были счастливы.
– И именно поэтому старается всячески привязать меня к себе все эти годы? Почему он до сих пор отказывается разговаривать о будущем?
– Дебора усталым движением откинула со лба выбившуюся прядку волос.
– Такой человек как Филип никогда не изменится! Мой единственный шанс вновь обрести свободу в том, что когда-нибудь мне все же удастся уличить его в чем-нибудь не слишком благовидном.
– Она горько усмехнулась.
– Но всерьез рассчитывать на это, увы, не приходится! Пуститься во все тяжкие - это не для него! У него все не как у людей!
Лесли направилась к двери.
– Надеюсь вы извините меня? У меня еще много работы.
– Вам не приятно выслушивать критику в адрес своего божества? Дебора громко рассмеялась, и в этот самый момент дверь открылась, и в палату вошел Ричард.
– Чему мы так радуемся?
– поинтересовался он.
– Так, ничего, - поспешила ответить Лесли.
– Ты что, меня ищешь?
– Да. Я хотел переговорить с тобой об одном из твоих пациентов.
– Он прошелся по палате.
– Как себя чувствуете, миссиз Редвуд?
– Отвратительно.
– У миссиз Редвуд депрессия, - пробормотала Лесли.
– Ничего, это скоро пройдет, - благодушно пообещал Ричард.
– Еще через несколько недель снег сойдет, и вы сможете любоваться горной зеленью.
– Просто нет слов!
– воскликнула Дебора.
– Никто не сможет заставить меня проторчать здесь до лета.
– И меня тоже, - усмехнулся Ричард.
– Правда, Лес?
Дебора сидела, переводя взгляд с Ричарда на Лесли.
– Вы что, собрались уезжать?