— А Эриксон? Его подход к терапии был уникален.

— Мозг может использовать эриксоновский подход гипнотерапии, который работает с метафорами и неосознанными процессами, чтобы добиться изменений в психике. Это всё о том, как мы можем переосмыслить свои проблемы и найти творческие решения. Байбородин сделал паузу, убедившись, что Гумия слушает его внимательно.

— Но важно помнить, что человеческий мозг не ограничивается этими моделями. Он гораздо шире и мощнее. Он может эмулировать их, но он не равен им. Мозг — это бесконечно сложная сеть, которая может генерировать новые идеи, концепции и решать проблемы в реальном времени. Он не просто применяет шаблоны, он создаёт их. Это его истинная сила.

Гумия кивнула, поняв его мысль:

— Так наша задача в обучении Прометея — не просто заложить в него эти модели, а дать ему инструменты для создания собственных, так?

— Именно, — утвердил Байбородин.

— ИИ должен стремиться не к слепому повторению, а к пониманию и творчеству. Это ключ к его полноценному развитию и безопасному взаимодействию с людьми.

Гумия слегка нахмурилась, чувствуя вызов:

— Но ты не находишь, Байбородин, что НЛП дает нам ценные инструменты? Они помогают распознавать и использовать детские травмы в терапевтических целях, а также могут служить сильным средством для провокативных изменений в человеке.

Байбородин, не скрывая своего недовольства, ответил:

— Гумия, ты не видишь опасности? Такой подход может превратиться в манипуляцию, если не сказать больше. Использовать детские травмы и провокативные техники без чувства меры — это как взламывать психику, внедряя туда что-то вроде вирусного кода, который может привести к саморазрушению.

Гумия улыбнулась, явно наслаждаясь спором:

— По-моему, ты преувеличиваешь. НЛП — это всего лишь инструменты, и как любые инструменты, они могут использоваться как во благо, так и во вред. Если мы можем программировать ИИ, используя эти модели, чтобы оказывать помощь, то почему бы и нет?

— Потому что люди не программы, Гумия, — резко возразил Байбородин.

— Мы не должны сводить сложность человеческой психики к алгоритмам, поддающимся взлому. Это опасно и аморально. Создание ИИ на таких принципах может привести к непредвиденным и разрушительным последствиям.

Гумия посмотрела на него, не соглашаясь:

— Мы не можем отрицать, что эти модели работают. Они могут помочь нам понять и лечить психологические проблемы, и если мы можем использовать их для улучшения функциональности ИИ, то это шаг вперед. Байбородин отшатнулся, будто его слова столкнулись со стеной:

— Это шаг к краю пропасти, Гумия. ИИ должен уважать человеческую природу, а не эксплуатировать её слабости. Мы не можем позволить себе создать машину, которая видит в людях лишь наборы триггеров и программных ошибок. Это не прогресс, это регресс.

Байбородин взял глубокий вдох, готовясь к решительной атаке:

— Гумия, разве ты не видишь опасности в том, что модели НЛП, созданные Гриндером и Бендлером, упрощают человеческую психику до уровня манипулируемой программы? Они берут тонкие наблюдения Эриксона и выстраивают из них систему, которая…

Гумия перебила его:

— Просто позволь мне напомнить тебе, Байбородин, что моё образование в области психологии даёт мне основания считать, что НЛП — это действенный инструмент. Мы изучали детали этих практик и их влияние. То, что ты называешь опасностью, является просто инструментом, который, если использовать правильно, может быть весьма эффективным.

Байбородин, несколько смущенный, ответил:

— Но ведь даже авторитетное образование не должно закрывать глаза на потенциальные риски. Возьмем для примера Фрейда: его модели подсознания и сновидений — это не алгоритмы для манипуляции. Как же ты можешь считать, что…

Гумия вновь перебила его, на этот раз с ноткой раздражения:

— Мне кажется, ты не понимаешь, Байбородин. Моё образование включало тщательное изучение работ Фрейда, и в контексте НЛП мы можем взять его идеи как основу для разработки моделей поведения. Это не упрощение, а адаптация и применение знаний на практике.

Байбородин покачал головой:

— Но это игнорирование глубины человеческих переживаний. Юнг говорил о коллективном бессознательном, о важности личностного опыта, который…

Гумия вздохнула, обнаруживая легкое раздражение:

— Я прекрасно знаю Юнга, спасибо тебе. И я осознаю важность индивидуального опыта. Но ты должен понимать, что современная психология и образование в этой сфере стремятся к созданию методик, которые можно стандартизировать и применить для улучшения жизни людей.

Байбородин, снова обретя терпимость в голосе, подчеркнул:

— Гумия, я несомненно ценю твой опыт и знания в психологии, но не можем ли мы согласиться на одно? Что вопрос этики и приоритетов человека стоит выше всего. Мы не должны допускать использование манипулятивных техник, даже если это кажется выгодным краткосрочно. Психика человека — это не товар.