– Артос, откуда взялась эта философская чушь в моей комнате! – грозно потряс я в воздухе свитком, – это ведь ты подкинул?

– Да, я, – спокойно ответил старик и подойдя к кровати аккуратно положил на нее железо, что было в его рука, а после стал с медлительной аккуратностью раскладывать половинки кирасы, шлем, наручи и поножи.

– Объясни, что за вселенская несуразность здесь написана? Это что за дурак смог додуматься любить врагов? Да еще и учить кого-то подобной дури? А это предложение подставить другую щеку под удар? Да он просто сумасшедший, этот твой писатель! Ты же сам учил меня убивать врагов мечом и копьем. Ты учил меня метать дротики и пользоваться пращей и арбалетом. Разве не для убийства предназначены эти умения? – с каждым словом своего длинного монолога я внутренне возгорался и ярился как разнузданный конь.

– Я разве убивать тебя учил? – бесстрастно ответил вопросом Артос не оборачиваясь в мою сторону и по-прежнему склоняясь над моими доспехами, – я всего лишь учил тебя пользоваться оружием, но убивать – нет, никогда такого не было.

– Но признайся, что в этом свитке ерунда полная написана? Какой блаженный это мог сочинить? И, главное, для кого это все изложено? – сказал я уже на тон ниже.

Признаться, в этот момент я более всего недоумевал от возникшего как молния вопроса – от чего этот свиток вызвал во мне такую ярость? Ни смех, ни снисхождение, ни какая-либо присущая мне реакция от прочтения чего-то непонятного, а именно ярость!

Спина старого воина медленно разогнулась, и он обернулся ко мне.

– А это и есть правила твоего отца, – с легкой усмешкой сказал он, – ты ведь не прочитал до конца?

– Нет… – прошептал я пораженный этой новостью пришедшей от Артоса и медленно опустился на табурет, – не может этого быть.

Артос не торопясь подошел ко мне и легко провел шершавой мозолистой рукой по моей коротко стриженной макушке.

– Твой отец, Дион, никогда не расставался с этим свитком, и велел мне передать его тебе тогда, когда, по-моему мнению, наступит время. Так было и так есть!

Он подошел к столу и сгреб на поднос грязную посуду, поставив подсвечник на освободившееся место, и двинулся с подносом к двери. Отворив ее, он обернулся ко мне с явной тревогой в глазах.

– Времени мало, но еще немного осталось, а потому не растрать его даром! Читай, мой мальчик, читай.

Я поднял голову и взглянул на человека так давно и хорошо знакомого с детства.

– Но, Артос… – тихо промолвил я, и все мои возражения застряли в горле, – ты… ты точно поел?

Он широко улыбнулся. В родных зеленых глазах мелькнуло такое тепло, что можно было бы согреть весь этот промозгший за ночь город. Артос кивнул головой и вышел. Я теребил в руках свиток, боясь снова развернуть его и узнать еще какую-нибудь страшную тайну которая принесет мне разочарование по отношении к тому, кого я боготворил всю свою жизнь. Но руки по собственной воле развернули свиток и глаза побежали по буквам:

"…если кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Если кто возьмет верхнюю одежду, отдай ему и нижнюю. Если кто взял у тебя твое, не требуй назад…"

– Ну если Артос например попросит, или Дракс с Настисом, мы ведь друзья неразлучные уже почти восемь лет… конечно все отдам и пойду с ними хоть за Великий Хребет! Ну, а если кто-то чужой будет, да еще если он вор и мошенник? Мда… как все непонятно… – прошептал я себе под нос.

"Всякому просящему у тебя давай и не требуй назад, ибо Отец желает, чтобы всем было даруемо от Его благодатных даров. Блажен дающий по заповеди, ибо он безукоризненный. Горе же тому, кто берет, ибо если берет, имея нужду, то он неповинен, но если не имея нужды берет, до даст отчет, почему и для чего брал. Оказавшись в темнице, он будет допрошен о своих деяниях и не выйдет оттуда до тех пор, пока не отдаст последней монеты."

– Что ж, вот тут уже кое-что понятно – вор и мошенник должен сидеть в тюрьме. Только получается, что блаженным быть хорошо и даже почетно? – недоуменно спросил я непонятно кого, – Все время полагал, что это слово вроде ругательства! Так, чего там дальше…

Я развернул свиток шире.

"Не убивай, не прелюбодействуй, не растлевай детей, не развратничай, не кради, не занимайся колдовством и чародейством…"

Я настолько углубился в чтение свитка, что потерял счет времени и вздрогнул от скрипа двери. Артос с интересом взглянул на меня. В уголках его глаз углубились морщины, показавшие, что он незаметно улыбнулся в глубине своей рыжей бороды.

– Пора облачатся! – громко сказал он, – а свечи надо экономить, мы не так богаты.

И действительно! Солнце поднялось над крышами домов и его лучи по-весеннему весело пробегали по моей комнатушке – один из немногочисленных плюсов дешевых комнат на верхних этажах. Затушив свечи, Артос подошел к кровати и стал в очередной раз проверять железо моих доспехов.

– Прочитал? – как бы мимоходом спросил он.

– Да. Кое-что я даже понял, но вопросов возникло очень много.

– Так и должно быть. Вопросы будут еще долго появляться, возможно даже всю жизнь, и нужно не лениться, а искать на них ответы. Хотя сейчас это трудное, а иногда и смертельно опасное дело, – к концу фразы голос Артоса скатился почти до шепота, так что мне изрядно пришлось напрячь слух.

– Ты же не считаешь меня трусом?

– Нет, мой мальчик, не считаю. Не в кого тебе быть трусом.

Он еще раз пробежался глазами по комнате и скомандовал:

– Вставай живо с табурета, нам еще до площади добираться. Я вчера договорился с хозяином одной таверны, недалеко от места построения, что бы наших лошадей у него пристроить, но боюсь, что пара лишних монет из ловких рук может изменить его обещание.

Я рывком поднялся, быстро шагнул к нему и развел руки в стороны, чтоб старому воину было удобнее нацеплять на меня кирасу. Замки легко защелкнулись со смачным звоном, и две половинки доспеха плотно прилегли к торсу.