Мерзавец в рясе, завывая, опустился на колени, свернулся на снегу, пытаясь разодрать ногтями свое тело. Представить не могу, что чувствует человек, когда его рвут изнутри собственные кости.

Другие растерялись, тупо уставившись на своего несчастного товарища. Но ненадолго. Трое подоспели на помощь к покалеченному, подняли его. Тут их и накрыло вторым изумрудным лучом.

Кожа на лице одного из вторженцев вспучилась десятками бурых выростов, похожих на мышечные волокна. С ревом тот повалился в сугроб, хватаясь за глаза, выпадающие из орбит. Двое других орали рядом, срывались на хрип. Еще бы: их мускулы пузырились, как живые, перли наружу. На плече одного, проткнув ткань балахона, проросли и распустились… нежно-лиловые цветы?

Я окончательно перестал хоть что-то понимать, но воспользовался случаем. Немыслимо извернулся и вцепился зубами в ненавистную руку врага, который удерживал полосы, опутавшие меня. Вскрикнув, тот отпустил тугую простыню. Я рванулся назад, слегка высвобождаясь. Не дал им опомниться — кубарем кинулся под ноги второму ловцу. И схлопотал в висок дубинкой.

Перед глазами поплыло, но я чудом остался в сознании. Зарычал, как зверь, выдернул руку из-под ослабленных пут. И растопырил пальцы.

Оба шарахнулись от меня, как от чумы. Этого я и ждал — живо освободился от полотна. Бросился к оплетенному палящей сетью монстру.

Рядом с ним кружили шестеро оставшихся летунов. Четверо с воем катались по земле, пытаясь зажимать вспухающие наросты.

В руках нападавшие раскручивали свои странные дубинки. И мне совсем не понравилось, как гудит и тускнеет воздух, рассекаемый набалдашниками.

Тварь, видимо, была такого же мнения. Она свирепо затрещала, попробовала встать, но ничего не вышло. Ничего, я уже здесь, сейчас помогу…

Сетка жгла даже через рукавицы. Бедное чудище.

Спину свело каким-то гадким ощущением. Отскочил! Сзади хрястнуло так, будто порвали скалу.

Чем они?.. Это от дубинки?

И сеть не распутывается! Ничего не могу сделать!

Тварь свистнула, дернулась. Кто-то сразу заорал и грохнулся. Не иначе, сбили распухать в снег.

А нити уже, кажется, резали мясо… Гул от дубинок набрал высоту. Сейчас что-то будет!

Мне удалось чуть-чуть откинуть поганую снасть. Зверь напрягся, задрожал, и луч вновь вошел в силу. Только светил теперь почему-то просто в землю перед чудовищем. Оно даже не пыталось зацепить вертких людишек. Сдалось…

На черной туше расцветали кровавые язвы, набухали гнойники размером с кулак. За считанные секунды. Бока оседали, словно таяли. Так не бывает, что за болезнь? Такое чувство, что в этот адский луч, заставляющий чужие ткани разрастаться, оно пережигало собственную жизнь.

Челюсти косатки шевелились, как будто что-то шепча. В такт им двигались хелицеры на морде. Снег под лучом взрыхлился, поднялся горбом. И, взломав этот покров, оттуда высунулись сочные побеги. Они, напитываясь силой, росли, как подгоняемые землей. Похожи были на листья и стебли обычной травы — только чудовищно увеличенные. И колыхались, извивались, как щупальца. Травяное буйство среди ледяной зимы.

Огромные колосья, выше меня раза в два, выгнулись змеями — и коварно стеганули по нашим врагам. Двое или трое не успели увернуться и полетели на землю. Побеги тотчас оплели их, затянув зеленым саваном.

И тут же меня оглушило и снесло в снег. Показалось, что обрушилось небо. Дубинки! Это явно от них! От тех, которые выпустили, падая!

В оседающей вьюге я увидел, как травяные щупальца цепляются за горящую сеть и стаскивают ее с черной туши. Зверь свободен!

Заскрипев, как нож по стеклу, он еле-еле взгромоздился на лапы. Суставы подгибались, грозя уронить тело обратно. Но кит-скорпион держался.

Вид твари был ужасен. Сейчас она больше походила на чучело, сшитое маньяком из трупов, чем на живое существо. Хитин отслаивался пластами, китовая кожа покрылась отвратительными рытвинами. От туши невыносимо воняло гниющим мясом. На моих глазах от одной из паучьих ног отвалился нижний членик. Из раны полилась буро-желтая слизь.

Гибкий побег отшвырнул меня, как щепку. Справа прошла туманная волна, и снова хрястнуло. Атакуют! Тварь помешала им сделать дружный залп, но палки успели набрать колдовства!

Колдовства?..

Еще одна волна, и совсем рядом! И уши враз заложило!

В спину слегка подтолкнуло что-то, и в груди, справа, словно вспыхнуло пламя. Я слабо вскрикнул — воздух внезапно закончился. И неверяще взглянул на свою рубаху — спереди ее прорвало блестящее острие. Пронзив меня насквозь, вышло между ребер…

Лезвие плавно потянули обратно. Казалось, что оно раскалено — так жгло в ране. А больно стало только потом — хорошее лезвие, наточенное. Прошло незаметно, как бритва.