О-о-о, уже приехал?!

Кровь отливает от головы. Красная пелена с глаз и дренажная труба из рук куда-то исчезают. Ненависть притупляется и до поры обездвиживается. Чувства возвращаются.

– Да это питерские туристы. Заблудились. Колесом край дороги зацепили, а он осыпался. Немудрено, сколько уж лет не ремонтировали.

– Я поеду помогу, – говорит Командор трогая лошадь за поводья и явно намереваясь повторить путь Магомета вниз прямо по насыпи. Он уже всё понял!

– Помоги конечно! У толстого в кармане 5 тысяч баксов. Забери! Ему они уже не нужны. Поделим. Мы их честно заработали.

И это крайнее что говорит Вадим буквально сражённый на месте внезапно пришедшей свинцовой усталостью. И ещё он видит удивлённые глаза Командора. Каждый по маленькому чайному блюдцу.

Спать!

Его звали Семён Иванович Шейков, «Сима», 1915 г.р.

Настоящий герой. Вся грудь в орденах и медалях! Артиллерист, зенитчик, защищал ленинградское небо в Пулково. С двумя тяжелейшими контузиями, но выжил. И он как-то под рюмку рассказал Вадиму вот такую историю про жизнь и смерть на войне. Историю, которую вряд ли когда-нибудь опубликуют:

В сентябре 41-го его 26-летнего лейтенанта и молодого коммуниста, послали с секретным пакетом из его зенитной части в Пулково в Главный штаб, что на Дворцовой площади. Ещё ходили трамваи.

И вот приехал ранним утром Сима на том трамвае на Невский проспект. Народу тьма. Хотя фрицы уже и Бадаевские склады разбомбили, да и так постреливали, но кабаки ещё работали. Ну и зашёл Сима в какой-то подвальчик. Время-то есть. Взял сто граммов водочки, то-сё А там девушка симпатичная одна сидит.

– Давай, – говорит, – солдатик за Победу!

Ну и дали они с ней! Чего уж там она ему подлила? В общем очнулся вечером лейтенант Шейков в какой-то грязной ленинградской подворотне. Без сапог, без пистолета, без документов и без секретного пакета из части.

Босиком пришел Сима на Дворцовую. Не мог иначе, коммунист же. Умирать пришёл, ясное дело. Виноват, а время военное. Докладывает! Его сразу в конвойную. Мол, сиди и жди расстрела. А по тем временам стреляли ещё не сразу, проводили что-то вроде дознания, и бумаги оформляли.

Пришёл дознаватель, пожилой майор. Пишет бумагу:

– Фамилия? Имя? Отчество? Где родился?

– Шейков Семён Иванович. Псковская область, город Новоржев, деревня Локша.

– Так ты что, Ивана Шейкова сын?! – кричит майор, – Да мы же с твоим батей всю Гражданскую прошли! Я же дядя Николай! Он же тебе про меня рассказывать должен был?!

– Рассказывал, товарищ майор, много рассказывал, – блеет Сима, – И как вы потом учительствовали вместе в Псковской губернии.

– Да как же ты так, Семён?!

Короче! Отмазал этот дядя Коля деда Симу. Другие сапоги принёс. Бумагу какую-то с печатью состряпал и пинком в часть, дальше воевать.

Судьба!

Тот дядя Коля умер в 70-х, и вся семья Вадима с тех пор ухаживает за его могилкой, молится за него. Он деда спас и стал всем родным. И Сима молился Богу причём всю жизнь. Вадим его спрашивал, мол, как так, офицер, коммунист? А дед на него посмотрел как на недоумка и сказал:

– А в окопах атеистов не было!

После войны Сима пока мог ходить, работал военруком в соседней школе и дожил до 79 лет. Когда он умер и его отпели, морщины разгладились и все увидели в гробу того самого молодого лейтенанта. А когда выносили гроб из Храма звонарь дал в колокола и стая голубей сорвалась с высокой колокольни в голубое небо. Свечкой!

Салют тебе, герой-артиллерист, спи спокойно!

Декабрь. Второй понедельник.

Санкт-Петербург.

Ночью в городе разражается оттепель. С внезапным грохотом обрушиваются подтаявшие ледяные пробки и проваливаются в многоэтажные жестяные колодцы водосточных труб.

Всю ночь он ворочается, просыпается и снова с трудом засыпает. В результате выспаться не получается: он поднимается в чертову рань, еще семи нет, с больной головой и злой как собака. А день между прочим предстоит тяжелый: три контакта. Все время с разными объектами и один контакт вообще наружный.

Как и условлено, за пятнадцать минут до девяти он приходит на угол Малой Бассейной и Люблинской, где с незапамятных времен мелом написано «Зюганов, спаси Россию!».

Без одной минуты девять (немец паршивый педантичный) на углу образовывается Работодатель – в обширном английском плаще до пят и с титаническим зонтом тоже английского происхождения. Он занимает позицию в шаге от Юрия, грамотно расположившись к нему спиной (мокрым блестящим горбом зонта), и дожидается клиента, вернее, клиентку.