Айван показал на уже готовую, небрежно разрытую наверняка самим умертвием яму.

– И несколько темных опалов. В них заключена нейтрализующая энергия. Шон на досуге сделал целую кучу. Еще можно добавить пару амулетов, чтобы отпугнуть тьму. И всякие охранные штучки. На случай, если убийца явится и решит поднять жертву. Кстати, ни одна из сигналок не сработала, значит, Барбара восстала сама.

– А почему она вообще поднялась, да еще и стала бродить по городу?

– Ну…

Даже в темноте было заметно, как Айван покраснел.

– Возможно… чисто теоретически… мне очень хотелось торта, поэтому я забыл про опалы… Не говори Шону, ладно?

– Договорились, - фыркнула я. – Спасибо, что выбил для меня работу.

– Всегда пожалуйста. Вдвоем веселее. Так, отойди. Я ее закопаю, а ты поищи в сумке такие круглые блестящие черные камушки. Они там единственные, не ошибешься.

Я быстро нашла пять круглых опалов и заворожено полюбовалась камнями в свете луны. Красивые. Переливающиеся. Совершенно точно магические. Боги, неужели это происходит со мной? Я – помощница некроманта!

Ну ладно, помощница помощника некроманта, но главный-то все равно маг, и не просто маг, а королевский. Я вообще не так представляла себе жизнь королевского некроманта. Думала, они сидят во дворце и раздают задания мрачным холодным тайным агентам.

– Какие у меня будут обязанности? – спросила я.

– Ситуативные. Будешь бегать в лавки со списком покупок, вести учет ингредиентов для ритуалов, убираться в лаборатории и все такое. Для уборки есть слуги, но в лабораторию Шон их не пускает, а у меня, знаете ли, не десять рук. Еще разберешь библиотеку. Ну и вообще, будешь выполнять мелкие поручения. Так, бросай камни.

Я бросила опалы прямо в яму и зажмурилась от яркой вспышки – они тут же ушли под землю.

– И все?

– Замаскируем место, положим амулет – и все.

– А почему лорд Баумгартнер закапывает невесту… то есть, труп невесты в собственном саду?

– А потому что лорд Баумгартнер не хочет, чтобы о кончине фрейлины стало известно раньше времени. К тому же…

– А чего это вы тут делаете?! – раздался вкрадчивый старушачий голос. – Вы кто такие, а?!

– Вот проклятье! – выругался Айван.

– Это кто? – шепотом спросила я.

– Госпожа Мидлнайт. Соседка. Вдова бывшего министра обороны Вербии. Очень деятельная старушка.

Айван многозначительно покрутил пальцем у виска.

– А-ну! – меж тем госпожа Мидлнайт не желала сдаваться. – Выходи! А не то стражу вызову, весь сад вам тут перекопает!

Пришлось подчиниться.

– Не надо стражу, - миролюбиво улыбнулась я, потому что Айван побледнел и вконец растерялся. – Все в порядке.

– Ты кто такая? Я знаю, кто здесь живет!

– А я… э-э-э… Барбара. В смысле, супруга лорда Баумгартнера. Сегодня свадьба прошла.

Низенькая сухонькая старушка, что стояла по ту сторону высокого кованого забора, обладала поистине властным взглядом.

– И чего это ты, супруга, в саду делаешь? И с этим пройдохой еще!

– Так это… гортензии сажаем. Леди не пристало самой ямки под кусты копать, вот и взяла помощника. Редкие гортензии. Из самой Гортенталии привезли, на свадьбу подарили.

– А почему ночью?

– Так полнолуние. Растения редкие, требуют особого магического подхода.

Я нарочито театрально огляделась и наклонилась к прутьям решетки.

– Мне, конечно, строго-настрого запрещено рассказывать о жизни во дворце, но когда я была фрейлиной, то просто обожала роскошный сад ее величества. Тоска по дому, знаете ли.

Кажется, это объяснение старушку успокоило. Во всяком случае ее взгляд потеплел.

– А муж где? – уже без угрозы в голосе спросила она.

Мы с Айваном переглянулись.

– Так он это… спина больная. В саду возиться уже не может, - нашелся парень. – Я ему давно говорю: иди на массаж! А он чего?

– Чего? – спросили мы с госпожой Мидлнайт хором.

– Ничего, - Айван развел руками, - не идет.

Мы еще немного поболтали с бдительной старушкой о том, о сем, о погоде, о грядущем театральном сезоне, а потом, под предлогом скорого рассвета, якобы вернулись к посадке многострадальных гортензий.

– А ты неплохо соображаешь, - сказал Айван, когда мы, уставшие, шли в дом. – И много знаешь.

– Конечно. Директриса Вольгурт вытаскивала из нас души, если мы не учились. А с меня был тройной спрос. Почему-то меня она не любила особенно сильно.