За год с начала бега моим лучшим результатом на пять километров стали двадцать четыре минуты и пять секунд. Не повод для хвастовства, но мой личный рекорд.

Но… Стоит только привыкнуть к чему-то, как вселенная-шутница тут же путает карты. В марте я запечатлела свой беговой «рекорд» фотографией в блоге, помыла кроссовки, убрала их в шкаф и переставила будильник с шести на семь, потому что тест на беременность показал две полоски. Я накупила витаминов, фолиевой кислоты и затаилась в ожидании чего-то нового, а Никита нанял дизайнера, чтоб грамотно перепланировать квартиру для появления детской.

Я стала проводить ленивые утра в кровати. Могла долго смотреть, как в окне большие черные птицы перепрыгивают по голым веткам тополя, что-то друг другу доказывая. Потом свернуться калачиком спиной к Никите, попой упереться ему в бок, а стопы прижать к бедру. Он, не открывая глаз после сна, накрывал их ладонью, чтобы согреть. С тех пор как мы начали делать ремонт и разломали стену между двумя спальнями, чтобы сделать одну большую, старые батареи плохо отапливали получившееся пространство.

– Можно только кофту не снимать? – просила я его в начале прелюдии.

– Тогда я остаюсь в носках, – торговался он.

И все равно по утрам я просыпалась с холодным носом и ногами и по очереди тулила их к Никите погреться.

Никаких признаков беременности не было – только спать хотелось. На первом УЗИ поставили срок пять недель и шесть дней и дали послушать сердечко.

– Если я правильно считаю, то у нас будет скорпиончик, – сказала вслух, понимая по дыханию, что Никита проснулся.

– И что это значит? – он посильнее сжал мои стопы и начал мять и растирать мне подушечки пальцев ног. Я покрутила попой от удовольствия.

– Что будет с таким же классным характером, как я.

– Ты, Машенька, слишком хорошо о себе думаешь.

– Но переплюнуть тебя в этом таланте не под силу даже мне. Поэтому слава богу, что не лев. Двоим дифирамбы петь я не потяну.

– Почему двоим? Троим. Мама твоя тоже лев.

– Все нормальные девушки себе в парни выбирают мужчин, похожих на отцов. Я же выбрала похожего на маму.

– Достойное сходство, я считаю.

– Ладно, мне сегодня нельзя опаздывать, – дернула я ногу из руки Никиты, потому что он уж очень тщательно начал ее мять.

На работе было запланировано совещание руководителей и редакторов холдинга по поводу юбилея газеты – в апреле ей исполнялось сто лет. Мы намеревались увеличить подписку, провести какую-нибудь масштабную рекламную кампанию и собрать всех старожилов издания на банкет.

Мне нравилась газета: в ней был налет романтики и связь с литературными традициями. Я мечтала сделать ее современной и дерзкой, а надо было – предсказуемой и отвечающей запросам аудитории. Меня вообще тянуло к масштабным изменениям, но мне не хватало ни опыта, ни знаний, ни дипломатии, ни репутации.

Я чувствовала себя малюсеньким неподходящим винтиком, крутящимся во все стороны и пытающимся расшатать гигантский механизм, но понимала, что у меня только три опции: либо работать там, куда вставили, либо сорвать резьбу и быть замененным на более надежный, либо раскрошиться к чертовой матери себе в ущерб, но все равно ничего не добиться.

На совещании меня засыпали миллионом вопросов, на которые у меня были неправильные ответы. От злости я начала дрожать, словно в первую минуту выхода на улицу перед пробежкой в мороз. «Если так и будет продолжаться, придется, наверно, увольняться, – закипело у меня в голове, – и не видать мне декрета. Да что ж так колотит. Надо подышать, и все пройдет». Извинилась и вышла в ойпен-спейс, но и там все равно не отпустило.

Пошла к рабочему столу, взяла градусник из подставки для ручек, проверила через минуту – тридцать семь и пять. «Ну, бывает. Домой надо. Видимо, заболела. Сейчас дождусь, когда директор выйдет из переговорки, предупрежу, а пока выпью горячего чая». На кухне включила чайник, взяла кружку, но не могла удержать в руках. «Что со мной?» Опять померила температуру – тридцать девять и один. «Черт». Меня трясло уже заметно для окружающих. Кто-то из коллег дал мне парацетамол, почти сразу приехал Никита.

Дома он вызвал мне врача. Тот приехал почти сразу, померил температуру – сорок и пять. Врач достал шприц.

– Она в положении, – предупредил его Никита.

– Ничего страшного, – сказал врач и сделал укол.

Стало очень больно, и я потеряла сознание.

Через три дня бодрая и с герпесом на губе я пошла к участковому терапевту закрывать больничный:

– Мне литическую смесь кололи, а у меня шесть недель беременности.

– Ну, что теперь. Бывает и такое.

– Это плохо?