Докладчик вздохнул, попил воды из фляжки, поправил пузо над ремнём – ничего, со мной скоро усохнет – закончил грустнея от голода и истощения, ха:

– Три пехотных батальона. В пехотном батальоне рота тяжёлых, или просто мечников, рота копейщиков, рота лёгкой пехоты, обычно по взводу выделяют на охрану магов, рота стрелков, лучники и арбалетчики. И один стрелковый батальон. Три роты лучников, и одна арбалетчиков. Всё.

– Молодец. Можешь скушать… репку, – усмехнулся я.

Рядом упал на дорогу наш лопоухий Зверь, измождённый тремя лигами марша с набитым ранцем. Подскакал ротный, рыкнул:

– Никакой езды с маркитантками! Поднять! Скоро привал.

– И кто его потащит? – хмыкнул я.

– Мне плевать!

– Мне тоже, – пожал плечами я.

– Всех в… в разведку!

Подскакал вестовой, увёл лейтенанта к группе всадников командования и штаба перед телегой с полковой казной, а там денег… на вскидку, ого-го! Но мне не интересно. И вскоре мы весело проходили мимо стоявшей группы всадников, в которой штабной майор орал на нашего лейтёху так, что у того волосы развивались от протяжённого акустического удара. А Зверь ехал в фургоне маркитантки, конечно, ибо я тупо наплевал на сквайра-ротного. Такси за счёт счастливчика, конечно, ничего, меньше пропьёт. Разведкой лейтенант меня напугать решил, ха.

Лейтенант отправил наше похудевшее на командира отделение в боковое охранение, с усмешкой назначив исполняющим обязанности командира Полтоса. Но я наплевал на его издевательство, вместо тупившего жирдяя приказал бросить ранцы и запасные колчаны в приданные роте повозки со стрелами и провиантом, и повёл отряд на холмик за речкой. При переправе через которую мы и искупались.

Пока уставшие переправившиеся первыми гном, эльф и свинорыл валялись ничком на траве, я приказал Йонко не дурить, снять и трусы, которые у него были тонкие и нештатные, и сунуть в свёрток для переноски на голове. Ну и всё-таки рассмотрел… устройство покрасневшего дракара. Действительно, между ног совсем ничего нет, и никаких следов. То есть зачарованный кармашек всё-таки есть! Ну и волос на теле тоже ожидаемо нет. А Йонко подулся минуту и у того берега сообщил, что впредь будет в трусах переправляться, они сохнут почти мгновенно даже под штанами. Я заставил его задуматься, сказав что лучше не будет. И через трусы, и через штаны видно, что всё у него хорошо спрятано. Так что если меньше заострять внимание, то и проще будет. Не убедил. Он вышел на берег за кустом от наших, я за ним.

Решил помочь недогадливому другу, который оделся едва обтеревшись тряпкой. Сказал шёпотом, стараясь не смущать стесняющегося точняк всё-таки парня с ещё прибавившейся татуировкой на предплечье:

– Носи в штанах платок. Пришей кармашки на трусы. Или что тайное храни. Хоть деньги. Пока тебя не рассмотрели, но и привалы были только короткие. И научись ссать, расставив ноги и выгнувшись. Я же видел, что твоя голова над кустами не торчит. Но я глазастый и наблюдательный. Хотя рано или поздно и другие заметят.

Затем я усмехнулся, чтобы развеселить очень смущённого мгновенно одевшегося парня:

– А хочешь, я на твоей шкуре тайными и очень красивыми иероглифами напишу что-нибудь. Не спеша могу и сплошь разукрасить.

– А что напишешь? Я хочу знать.

– Я значение их не знаю, просто видел в… одном замке, но и хозяева не знали, – соврал я про тайные руны тайного языка, как ни смешно, ладов. Но язык, а тем более руны очень мало кто знает, да и условна привязка тайных шифров к расе. Зато древние лады расстарались замаскировать группы рун в очень вычурные иероглифы, и наплодили рун аж две тысячи, и с ложными элементами самих рун. Даже мою суперскую и редчайшую, как я теперь понимаю, лингвистику тошнит от такого перебора, и она это старается не вспоминать. Да и читать и писать так можно довольно медленно. Я сейчас случайно вытащил из памяти, рассматривая хитрые символы на коже дракара.

– Отлично! – усмехнулся не поверив Йонко, расслабляясь от темы явно забавлявших его татуировок. – У меня перо и краска всегда с собой. Начни со спины. И не бойся. Мы ещё и кожу меняем. Как змеи. Но в отличие от них остаётся не невзрачный чулок, а отличная шкура, хоть на стену вешай или прочные доспехи шей, ха. Полудраконья шкура часть прочности теряет, но и остаётся немало. Память о драконихе, ха. У нас двойная, как и у них, кожа. Позволяющая и карманы иметь, просто верхняя без чешуи, хотя рисунок ты видишь. Эластичная и прочная. Но слишком мягкая, нежная и бархатистая в молодости. Проклятье молодости!

– Не ругай молодость, – усмехнулся я, одеваясь и вспомнив и про своё проклятье Двуглавого Ворона от кольца Прелес, которое может и сработать, если придётся маскировать этим гнусным даром основное свойство ценнейшего, но капризного колечка, спросил. – А у тебя и другие карманы есть?

– Нет, – слишком поспешно соврал – значит баш на баш враньё друзей – неумелый во вранье Йонко и покраснел.

Я оставил облегчённо вздохнувшего полного тайн дракара и метнулся в кусты в двух десятках аршин, где едва слышно хрустнула ветка. Девка! Вернее не совсем уже девка. Лет сорока, но выглядит отлично, и отлично сохранённое и неплохо тренированное тело очень приятно и со взаимным удовольствием дёргалось в моих лапах. Маленькие морщинки вокруг глаз под очками и кожа на руках с въевшейся в тонкие пальцы землёй выдают возраст. А на крема и косметику она явно время не тратит. В штанах, толстой мягкой рубашке и жилетке с кучей карманов. Не должна была подслушать.

Усадил добычу. Подошли наши. Девица затараторила, покраснев как помидор:

– Я не шпионка! Учёная! Просто увидела вас, спряталась. Решила посмотреть на переправу голых парней, дура! А вы сразу не ушли. Я сама уйти решила.

– Квадрат тринадцати? – улыбнулся я.

– 169. Но я не математик, – пискнула учёная. – Я историк. Здесь изучаю развалины древней крепости. Ээээ… Священный Город Лулл основан в первом году… Живу временно в деревне в версте отсюда. Что вы со мной сделаете?