Все было тщетно. Империя с могучими ведьмами, презирающими естественные законы жизни и смерти, канула в лету. Эйне и Гиль были лишь ее отголосками, прекрасными, сильными, но безнадежно мертвыми.

— Есть еще один источник жизненной силы для воскрешения, госпожа, — заговорил Эйне, — в наше время преступникам, приговоренным к смерти, предлагали продать их тела для чужого воскрешения. За это очень хорошо платили, а сам преступник получал безболезненную казнь вместо виселицы или четвертования. Выкупали их, как правило, аристократы для своих родных, а воскрешение проводили жрицы Калунны.

— Иногда таким образом пытались спасти убийц из богатых и знатных семей, — вспомнил Гиль, — их «тело» покупали через подставных лиц, а потом тайком отправляли спасенного куда подальше, сунув жрице Калунны огромную взятку. Нам с Эйне довелось разбираться в нескольких таких случаях. А еще для воскрешения покупали рабов и похищали свободных людей. Это было преступлением, и мы его расследовали, помнишь, Эйне? Спасли пятерых молодых бедняков и трех рабов, но семерых уже было не вернуть. Забавно, но после суда тела похитителей украли под ту же цель. Их всегда не хватало.

Беата содрогнулась.

Так вот какой была обратная сторона той павшей империи. Люди не были слепыми. Жить вечно хотели все, ведь жрицы Калунны и их фавориты могли себе это позволить. И чем, спрашивается, хуже те, кто не оказался в числе избранных? Там, где тело — ресурс, а воскрешение — рядовая услуга, его будут похищать, покупать или отнимать. Калунна была права, нужно выставить жесткие рамки, даже если они были несправедливыми. Иначе начнется хаос. Нельзя воскрешать всех, кто умер. И нельзя использовать для этого чужие тела. А ведь именно по этой причине воскрешения были признаны темной магией в их стране! Жизнь кому-то одному доставалась за счет другого.

Беата погрустнела.

Нет, это все-таки было безнадежно.

Ата погибла и утянула весь культ за собой, а Беата не могла ничего исправить. Эйне и Гиль мучались в загробном мире, бродя без цели и смысла, ожидая ее редких появлений. Что ж, скоро все закончится: Калунна отправит верных кецалей в сон. Да и зачем им жизнь в мире, где их страна разрушена, раса вырезана, а вместо возлюбленной госпожи — женщина, которая их не помнит? Они ведь даже не просили ее о воскрешении, ни единого раза, хотя Беата на их месте молила бы о спасении, обещая отдать что угодно. Она была бесполезна.

— Госпожа, ты опять грустишь? Так нельзя, твои глаза должны быть полны радости! — бодро сказал Гиль. — Давай я тебе спою? Эйне, подвинься, чтобы госпоже было меня лучше видно! Эх, мне бы флейту или барабан сюда, было бы веселее, но попробуем обойтись без всего. Какую тебе песню спеть, моя госпожа?

— Веселую.

Спустя пару минут Беата уже хохотала и хлопала в ладоши. Песни Гиля были смешными, но ужасно пошлыми: про довольную жрицу Калунны и шесть уставших кецалей, что можно делать с их ушами и чего никак нельзя, и чем может обернуться ночь любви перед казнью, если как следует постараться. Беата повеселела. Она сидела с Гилем и Эйне до глубокой ночи, благо ей никто не мешал. Позвала она их и следующий день, и на третий. Беата проводила спиритические сеансы каждый день, пытаясь одновременно забыться и насытиться их любовью, прежде чем Калунна заберет ее кецалей в свой рай, и они обретут покой.

Тогда Беата останется одна, а дверь в упоительное прошлое закроется навсегда.

Февраль закончился, и домой вернулся Джеральд: веселый, отдохнувший и будто помолодевший лет на десять. Он бодро рассказывал Беате об устройстве туристской базы, видах зимнего спорта, своих друзьях и звал ее в следующий раз присоединиться к ним:

— Там столько всего, я уверен, ты найдешь себе развлечение по вкусу. Хоть иногда надо покидать Хисшир и заниматься чем-то новым. К слову, надо прихватить с собой Лили, Эву и Дану: девочки нигде толком не бывали, а им это пойдет на пользу. Может, их в кружки какие записать? Не одним же колдовством им заниматься. Лыжи и коньки — отличная штука, еще можно успеть покататься, пока все не растаяло. Сиротам нужно больше внимания. Раз уж мы взялись о них заботиться, то должны делать это хорошо.

Беата хмыкнула.

Она ощущала влияние Алисы: раньше Джеральд тоже был добр к ее ученицам, но не делал ничего сверх необходимого, а теперь вдруг решил заняться их воспитанием и развитием. Да и акцент на сиротстве шел от нее: она по-женски жалела «бедных девочек» и убеждала Джеральда заменить им отца. Тому, видимо, понравилась эта идея.

— Валери сожрет тебя, если не взять ее с собой, а ее не возьмешь, пока мы не захватим Кловерфилд и его окрестности, — ответила Беата.

Джеральд помрачнел.

— Я позабыл об этом. Здесь все было в порядке?

— Как всегда. Александр отлично справился с моей охраной. Но я соскучилась по тебе. Надеюсь, ты хорошо отдохнул.

— Очень.

— Хорошо, ведь тебе предстоит изрядно потрудиться, — шепнула она ему на ухо.

Джеральд расслабился и заулыбался: с одной стороны к нему льнула Беата, с другой лезла соскучившаяся Пламя. Он обнимал обеих и выглядел совершенно счастливым.

— Так вот в чем залог счастливого брака? Надо мне чаще ездить в отпуск.