Отец мой недолюбливал японскую школу, поэтому решил отдать меня в обучение китайскому специалисту. В нашей деревне жил мастер Ма До Сунг. Когда отец привёл меня, мастер взял кисть, чернила и написал в качестве образца четыре письма. Затем попросил скопировать образцы. Когда я закончил работу, мастер Ма заключил, что из меня будет толк.

– Почему вы так думаете? – спросил отец.

– Он не исправляет то, что написал, – ответил мастер.

Два года я изучал китайскую письменность и классическую литературу у мастера Ма. Отец решил, что это моя будущая профессия, способ зарабатывать на жизнь для такого слабака, как я. И начал подыскивать более квалифицированного учителя каллиграфии. В двадцати километрах от нашей деревни преподавал Хан Иль Донг, которого все называли мастер Ок-Нам, известный на Корейском полуострове каллиграф. Отец отправил меня в его дом, чтобы я учился и набирался ума-разума. Но через неделю я своим ходом вернулся домой… Я ожидал сурового наказания, но отец только посмотрел на меня и отправился по своим делам. Спустя неделю мастер сам появился у нас в доме. Оказывается, отец сумел договориться таким образом, чтобы он жил у нас и учил только меня. Но и получал за меня как за десятерых!

Мне назначили расписание, и я день за днём оттачивал мастерство владения кистью. Занимался так усердно, что натёр мозоли на пальцах, но удостоился похвалы со стороны учителя. Отец настаивал, чтобы меня обучали не только каллиграфии, но и классической китайской литературе. Кроме того, мой учитель был мастером традиционного корейского боевого искусства теккён, которое включало в себя в основном движения ног. Учитель глубоко понимал это искусство. Он не меньше моего отца волновался из-за моего слабого тела, часто рассказывал о самых знаменитых боях, чтобы поднять мой боевой дух. Он показал мне основные движения теккён, хотя, конечно, на самом элементарном уровне.

Спустя какое-то время мастер сказал, что ему пора возвращаться. Отец умолял остаться дольше, но тот принял твёрдое решение.

– Сейчас каллиграфия вашего сына искусна, а работа его кисти лучше, чем моя, – успокаивал он отца. – Без меня он не столкнётся с трудностями.

Услышав такое, отец умолял ещё больше: «Мастер, вы практикуете всю жизнь, а мой сын проучился только год. Если его мастерство достигло такого уровня, то я не понимаю, как можно остановиться. Если вам действительно нужно ехать, пожалуйста, возьмите моего сына с собой!»

После долгих уговоров мастер согласился взять меня. На тот момент мастеру было пятьдесят четыре, а мне пятнадцать. Через год в результате упорной работы под постоянным наблюдением мастера моё письмо стало совершенным. Я овладел печатным стилем – базой письма – и перешёл к вводным основам декоративного стиля, письменного стиля четырёх изящных растений: сливы, орхидеи, хризантемы и бамбука.

Во время учёбы произошёл незабываемый случай. Однажды я отправился на поиски хорошего материала для кисточек в бамбуковую рощу. На мне были деревянные японские сандалии. И ядовитая змея укусила меня прямо в пятку. Перепуганный мастер высосал из моей раны поражённую кровь, достал маленький пузырёк и сообщил: «Это масло с противоядием, которое твой отец приготовил в год змеи, в месяц змеи, в день змеи, в час змеи на тот случай, если тебя когда-нибудь укусит змея». Я втёр масло в рану. Каким образом мой отец мог предугадать, что со мной это случится? И почему у мастера в тот день оказался с собой этот пузырёк? Мистика…

Когда я вернулся домой, мастер Ма проэкзаменовал мои умения и остался чрезвычайно доволен.

– Теперь ты будешь писать эпитафии вместо меня, – заключил он.

Таким образом я удостоился чести писать эпитафии именитым покойникам. А заодно занял место, которое раньше занимал сам мастер Хан Иль Донг, стал сам обучать молодых подмастерьев, которые прибывали отовсюду, чтобы учиться искусству письма. Мой отец был счастлив! Я уверен, что научился превосходно писать только благодаря такому замечательному учителю, как мастер Хан Иль Донг, хоть все и говорили, что у меня талант к письму. Есть поговорка: «Если двое мудрых учёных объединятся, чтобы помочь друг другу, им откроется великая истина вселенского пути». Вот почему, общаясь с инструкторами тхэквондо, я постоянно подчёркиваю: «Только у великого учителя может быть отличный ученик».

***

Я не верю в приметы и прочие предрассудки. Но знаю – какая-то высшая сила существует. Хочу описать несколько невероятных событий, которые произошли со мной и свидетелем которых я был.

В ту пору, когда винокуренный бизнес отца достиг высшей точки успеха, мой двоюродный брат Мун Хи умер от лихорадки. До сих пор помню, как он что-то выкрикнул перед тем, как отойти в мир иной. Мун Хи давно похоронили, но члены семьи утверждали, что каждую ночь слышат тяжёлый кашель на том месте, где лежал больной. Это сводило с ума… И прекратилось только после визита заклинателя мёртвых душ – мама упросила его отмолить душу усопшего.

Когда мне было десять лет, я отправился за печеньем в магазин. Путь пролегал мимо дома одного человека, который не так давно умер от венерической болезни – сначала он потерял часть носа, а потом и жизнь. А теперь представьте, что я увидел на пороге именно этого человека! В светлой одежде, широкополой шляпе, вместо носа повязана тряпочка. Он прошёл совсем рядом, свернул на большую дорогу и там исчез из виду. Клянусь, я видел каждое движение этого человека! Конечно, когда я рассказал друзьям о том, что видел, мне никто не поверил…

Ещё одна история случилась много позже, в 1936 году. Жена моего брата вернулась в родной город из Китая – и, увы, заболела тифом. Её лечили, но она всё-таки умерла. А перед смертью она бормотала в своей постели:

– А, это ты пришёл забрать меня… Пойдём, я не буду против.

Вскоре мы с братом слегли: тиф добрался и до нас. Родители сбились с ног, пытаясь найти средство, которое сможет исцелить нас. Однажды, вернувшись от знахаря, мать рассказала, что собирается принести в жертву курицу на священной горе Ха-Дэ, чтобы духи помогли нам выздороветь.