И все же, надо отдать качку должное – тогда он убегал последним, убедившись, что остальные уже скрылись в чащобе. Вот и сейчас он идет впереди, боится, но изо всех сил старается держать себя в руках. И у него это неплохо получается. Так держать!

Вглядываясь в их испуганные до белизны лица, Бладхаунд подумал, что на самом деле приманка сработала как раз из-за здоровяка. У прочих кишка тонка подставить свою шкуру за другого! Так в этой группе могут только Дукс и Лайфсейвер. Таких вообще мало. Но в том их особая прелесть, ведь лишь благодаря их глупой храбрости охотник может добывать для Эссенциала так много эмонита. Чистого, безупречного.

Он плавно двинулся навстречу обреченной троице, не поднимаясь выше крошащихся плит и остовов изъеденных ветром статуй. Слух и обоняние отчетливо рисовали ауры жертв, и он точно знал, где находится каждый из них. Нареченная Мгла плотно облегала его поджарую фигуру и стелилась позади лохматистым плащом, надежно пряча от мимолетных взглядов насмерть перепуганных глаз.

О, если бы кто-то из них сфокусировался на нем, то обязательно заметил бы, что в этом месте сумрак обладает неестественной метрикой. Будто чья-то злая воля исказила пространство, изувечила его, вывернув наизнанку. Но страх мешал сосредоточиться и увидеть мир таким, каков он есть. По правде говоря, эти трое безо всякого страха никогда не видели реальность, прячась от нее или сознательно игнорируя всю свою жизнь. И они поплатятся. Они все.

Подобравшись к Нике, Дукс несколько раз дернул цепи, а Мерси склонилась над распятой, с ужасом осматривая ее раны. Женщина оторвала пару лоскутов от своего измазанного кровью и землей платья и попыталась перевязать Нике вскрытые запястья. Та перестала стонать, лишь перескакивала здоровым глазом с одного лица на другое. Девушка искренне радовалась им, и надежда на спасение внезапно вспыхнула в ней ярким пламенем, которое обожгло тонкие чувства Бладхаунда и заставило Нареченную Мглу подернуться конвульсивной рябью. Всего на миг.

И хотя Лайфсейвер потеряла уже довольно много крови, ее все еще можно было спасти. Но – в каком-то другом мире. Что получше этого. В мире, где нет Бладхаунда.

Охотник поднялся из мрака, когда Дукс попытался вырвать из земли один из кольев. Наивная и тщетная попытка! Ибо напоенная Порчей сталь исполняет волю чемпиона тенебрисов, и больше ничью.

Он снял с пояса оба топора и запел. Ветер вновь дул ему в спину, поэтому Сумеречная Колыбельная, подхваченная низким потоком холодного воздуха, мгновенно достигла ушей обреченных. Дукс успел обернуться как раз во время –топоры рассекли пространство со злобным свистом и ударили его в широкую грудь с мерзким чавкающим звуком. Здоровяка отбросило на несколько метров и он шумно ударился спиной об изрезанный ствол высохшего дуба, что одиноко торчал посреди кладбища.

Мерси и Брейн с дикими воплями рванулись в стороны. Ну разумеется, они сразу растеряли все свое мужество, которое по крупицам собирал и поддерживал бедняга Дукс! Но как только его не стало, ужас вновь захлестнул их слабые разумы, впился в души окровавленными когтями и в мгновение ока выцарапал оттуда все, кроме слепого желания бежать. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Краем глаза Бладхаунд отметил, что Брейн кинулся обратно в лес, а Мерси шмыгнула в один из проломов в ограде. В тот самый, где он установил капкан. Идеально.

Сам он уже приблизился к Дуксу и с лукавым прищуром смотрел на умирающего качка. А он силен, этот Дукс, действительно силен! Топоры разворотили ему грудину, а удар о дерево сместил несколько позвонков и переломал почти все ребра справа. Причем одно из ребер проткнуло легкое, и как раз поэтому резкие спазматические выдохи покидают окровавленное горло с надсадным хрипом. Говорить он не может. А жаль! Бладхаунд послушал бы его проклятья в свой адрес. Такие никогда не молят о пощаде. Ух!

Охотник протянул ладони к Дуксу, любовно провел ими по рукояткам топоров, а затем резко вырвал их из груди мужчины. Тот попытался закричать, но сразу же крик перешел в глухое бульканье. Его вырвало кровью.

Бладхаунд взял Костю (ведь так его, кажется, зовут?) за шиворот и потащил обратно к плите с распятой Никой. Потащил легко, будто держал за загривок котенка. А ведь в Дуксе килограммов сто, не меньше! Сам охотник высок и широкоплеч, но серьезно уступает здоровяку в габаритах. И все же преимущество в силе казалось очевидным. Что тут сказать, дары Порчи.

Бладхаунд прислонил его к одной из разрушенных статуй таким образом, чтобы качок хорошо видел Нику. Затем охотник подошел к девушке, разорвал на ней кофту вместе с майкой, и несколько раз медленно провел лезвиями топоров по обнаженной груди. Ника застонала. Тихо-тихо. Дукс даже не услышал. Зато увидел ее взгляд – она как раз повернулась к нему лицом. И в этом взгляде, который уже готов был подернуться стеклянистой дымкой посмертия, отразился столь невыразимый ужас, что мужчина мгновенно сошел с ума.

Бладхаунд нанес девушке еще несколько ран, на задворках сознания отмечая встопорщившиеся соски безупречной формы. Забавно. Он давно заметил, что соски у женщин напрягаются и деревенеют лишь в двух случаях – при вожделении и на пороге смерти. Любовь и гибель – так близко! Сколько еще между ними общего? Верно, больше чем думают многие.

Услужливая память тут же напомнила, что эрегировать соски могут на холоде, при ПМС и еще в некоторых случаях. Бладхаунд отмахнулся от этих мыслей. Все не то, и совсем не романтично!