На мне были высокие резиновые сапоги, старые джинсы и видавшая виды куртка защитного цвета. В правой руке удобно примостилась палка, а пальцы левой сжимали корзинку, из бортика которой торчала рукоять ножа.

Ну надо же, кажется, странные сны, призываемые то ли высшими силами, то ли моим больным подсознанием, решили расщедриться и выдать что-то родное, домашнее. В прошлый раз у нас, значит, были юга, а сейчас лес родной Ленобласти. Грибочечки, стало быть.

И пошёл я за ними явно не один.

– Ау! – прокричал, оглядываясь по сторонам.

Никакого ответа.

– Ау-у-у!

Прислушался и краем уха уловил слабое:

– Саша-а-а…

Улыбнувшись ещё раз, побежал на звук, ощущая, как сердце вперемешку наполняется щемящей тоской и горячим предвкушением. Я снова увижу Лену! Снова обниму любимую!! Снова поцелую её!!!

Замечтавшись, я не заметил, что углублюсь от безопасных мест и забегаю всё глубже и глубже в болото. Осознание пришло лишь тогда, когда ноги по полени провалились в вязкое холодное месиво. Снизу точно кто-то схватил, дёрнул, и я оказался по пояс в бездне, распластавшись на мху.

Бесполезная корзинка отлетела в сторону, палкой же я попытался зацепиться за пенёк неподалёку, но никак не выходило.

А трясина продолжала засасывать меня, медленно, неотвратимо, с довольным чавканьем.

И вот теперь стало по-настоящему страшно, паника запустила свои холодные скользкие ручонки прямиком мне в сердце, и я совершил то, что на болоте делать нельзя никогда – начал дёргаться, уходя всё глубже и глубже в дурно пахнущий кисель.

Из горла сам собой вырвался дикий протяжный вопль:

– Помогите!

Да, это был сон, да, но я уже встретил тварь, убивающую в мире грёз, и не хотел проверять свою удачу.

Вода добралась уже по грудь и я хватался пальцами за мох, который не мог замедлить сползание в бездну, надеясь удержаться на границе жизни и смерти.

Неожиданно за спиной раздались громкие хлюпающие шаги. Кто-то ступал босыми ногами по воде, приближаясь ко мне.

– Помогите! – взмолился я, пытаясь повернуться.

Солнце заслонила тень и надо мной склонился кто-то. Я задрал голову и уставился на подошедшего. Подошедшую.

– Лена?

Она склонилась надо мной, мертвенно бледная, точно изваянная из мрамора, прекрасная, как античная статуя и такая же холодная.

– Ле…

– Тс-с-с, - тонкий пальчик, который я осыпал поцелуями в той – другой – жизни коснулся губ, отдающих синевой. – Тс-с-с…

Я замолк, медленно погружаясь в бездну и глядя на свою любовь, свою единственную, ту, ради которой вставал по утрам и засыпал по вечерам.

– Понравились чужие дети? – склонив голову набок поинтересовалась Лена. – Хорошо было играть с ними?

Я непонимающе моргал, пытаясь сообразить, как следует ответить.

– Понравилось, не ври. И женщины чужие тоже нравятся, заглядываешься на них уже, верно? Ты бросил меня. Бросил Машу. Нравится свобода? Доволен? Рад?

– Лена не…

Договорить она не дала.

Босая ступня опустилась мне на лицо, вдавливая, погружая ниже, в глубины смерти, отчаяния, в царство холодной стылой мглы и вечности.

– Мы мертвы. Мы все мертвы. И это твоя вина. Только твоя.

Она говорила тихо, монотонно, не повышая голос, точно всё это не имело ровным счётом никакого значения. Жизнь. Смерть. Всё пустое, всё быльём поросло, всё закончилось.

– Умри и ты.

Закончилась и речь моей мёртвой жены из страшного сна. Пришла пора присоединиться к ней в вечности.

Нога вдавила сильнее, и я провалился под мох. В лёгкие устремилась вода, я громко закричал, пуская холодную густую взвесь внутрь…

И проснулся от собственного страшного вопля.

Стояла ночь, вокруг столпились товарищи. Ни болота, ни Лены, ни смерти.

Пока что.

***

Следующие сутки прошли без эксцессов. Никто не назначил нам командира и не выдал задач, а потом все отдыхали, чередуя ничегонеделание прогулками и общением с местными. Ну а я отходил от замечательного сна, который привязался, точно репей и не желал пропадать.

Айне таки сводила Иоганна в приют, и тот несколько часов на удивление серьезно и совершенно спокойно рассказывал детям об артефакторике, проверял их на врождённые магические способности и отвечал на миллион вопросов. Мы же с Сюин и Ганьей оказались лишь жалким довеском к воспитателю, произведшему на детей неизгладимое впечатление.

А потому весь день мы проторчали у детей. И, в принципе, я даже как-то втянулся.

Впрочем, не все страдали фигней. Илэр с Морвин за это время вдоль и поперёк облазали населенный пункт, и с их слов Ананда нарисовала весьма толковую карту. Похоже, в магической академии грудастую красотку учили не только варить магический мет и пытать людей до смерти.