Ответить на него, увы, нечего.

Но и отказ идти не стоит, а то ещё посчитают меня контрреволюционным элементом и сделают нам а-та-та всей башки. В профилактических целях.

А потому пришлось аккуратно подбирать выражения.

– Мой брат был дураком! – начал я, постаравшись изобразить на лице обиду. – Он бросил меня, бросил мать. Ушел, погнавшись за мечтой…

Я сжал губы, демонстрируя внутренние переживания и боль.

– Но…

– Но? – Киан подался вперед. Было видно, что ему действительно интересно узнать что я думаю.

– Его цель была благородна, - я взял еще одну паузу, прищурился, и закончил, - а ваша?

Я рисковал. Не нужно было затевать этот разговор. Не стоило пытаться вывести опытного оратора на откровенность. Вообще не надо было выходить из дома сегодня.

Но раз уж нырнул в горную реку - будь добр плыть по течению. Попробую выудить что-то полезное для нас.

Да, я никогда не был топовым переговорщиком и не умел читать людей точно открытую книгу. Особенно таких, как мой нынешний собеседник. Но, всё же, годы в продажах кое-чему научили, и я намеревался использовать свой опыт на полную катушку.

Киан отставил кружку и наклонился почти вплотную ко мне. После этого прошептал:

– Да. Мы очистим этот гнилой мир, и на его руинах выстроим новый, справедливый, правильный, такой, в котором людям не придётся воевать друг с другом во славу кучки ублюдков.

От его слов потянуло таким жаром, а в глазах светилась такая фанатичная вера, что я отбросил мысли о притворстве. Нет, передо мной не лицедей, жаждущий сыто пожрать и получить бабла. Я разговаривал с фанатиком. Отбитым на всю голову, полностью уверенным в собственной правоте. Готовым убивать и умирать за свои идеалы.

Наши глаза встретились всего на миг, но этого оказалось достаточно. Я поверил Киану целиком и полностью. Этот спалит планету дотла и пересоберёт заново. Вот только…

– Ва… - я запнулся, едва не ляпнув лишнего и поправил себя, - наши предки уже сделали это. И руины – всё, что нам осталось.

Киан поморщился:

– Ты понимаешь, что я имею в виду. Уж ты-то – точно.

– Возможно. А что вы будете делать с нехваткой электроэнергии? – невинно поинтересовался я.

– Когда барьеры границ рухнут, нам не придется делать столько оружия друг против друга, а значит, освободившуюся энергию и фабрики можно будет использовать для мирных целей, - тотчас же ответил он.

Похоже, Киана частенько спрашивали об этом, раз он так наловчился отвечать.

Можно, конечно, было попробовать расспросить его конкретно об этом восстании и о том, как именно оно приблизит мировой коммунизм, но я решил не дёргать тигра за усы. В целом, ответ на главный вопрос уже получил. Не стоит жадничать.

– Хорошо, - я кивнул. – Думаю, у вас заготовлены аргументы на любой случай, а потому не стану спорить. Пусть так. Вы спрашивали мое мнение о брате и революции, думаю, оно получено.

Киан улыбнулся одними губами и кивнул:

– Да, я узнал, что хотел. Кстати, нет желания сменить нанимателя?

– Не обсуждается, - немедленно ответил я.

– Так и думал. Жаль, ты бы пригодился нашему делу.
– Он допил пиво, поднялся и кинул монету на стол.
– За мой счет, удачного дня… товарищ наёмник.

И один из лидеров восстания покинул трактир. А я сидел, потягивая воду, бросая в рот орешки и думая: кто же из нас двоих узнал больше - я или всё же он?

Отдохнуть мне, увы, не дали: с улицы послышался шум, и в пивную заскочил взлохмаченный мужик, который, оглядев собравшихся мутным взглядом, заорал:

– Старшой вернулся, все бегом!

Народ точно с цепи сорвался: все бросили свои дела, оставили недопитое пиво и помчались на выход. Я, чтобы не выделяться, влился в этот ручеёк, который уже на улице превратился в полноводную реку. Кажется, едва ли не всё население городка высыпало наружу, чтобы встретить большой конный отряд.

Выглядели новоприбывшие колоритно. Ну, примерно так же, как и парни Киана, но только если бы те ограбили цыганский табор. И это я ещё его бойцов в махновщине обвинял!

Серьёзно, в ватаге, увешанной оружием, украшениями и одетых в шелка и парчу, сложно было узнать вчерашних – буквально! – охотников. А может, они и не были ими? Кто знает.

В любом случае, отряд из добрых двух сотен всадников, разряженных как павлины, охранял одного единственного человека – высокого мужчину в возрасте, чьи седые длинные волосы, собранные в толстую косу и перекинутые через плечо, доходили едва ли не до пояса. На лице, выдубленном ветрами и потемневшем от солнца, непоколебимой верой горели ярко-зелёные глаза, полные губы растянулись в искусственной улыбке, а в аккуратно подстриженной – точно после барбершопа – бороде сверкали яркие бриллианты.