– Что с позициями для минометов?

– Две оборудовал, ещё две сделаю. Рискованно это, они ведь тоже не дураки.

– Не дураки, - согласился Фаррел.

В этот момент страшный гул заставил обоих задрать головы.

Вечернюю мглу разорвали сразу три колоссальных огненных шара, стремительно приближавшихся к крепости. Первый рассыпался ещё в полете. Второй – напоролся на невидимую преграду и взорвался, не достигнув цели. А вот третий перелетел через стену и ухнул внутри.

Пару секунд ничего не происходило, а затем крепость сотряс страшный взрыв, и над ней вырос отлично видимый даже в темноте гриб. После этого крепостные стены и пространство над ними покрылось тонкой плёнкой стационарного барьера.

– Наконец-то усиление начало работать! – с чувством прошептал Фингал.

– Они не отлынивали с самого первого дня, - мрачно ответил подчиненному Фаррел. – Просто не могли пробиться. Это – первое удачное попадание.

Маг земли моргнул.

– Светлый, вы хотите сказать, что в крепости засел кто-то, способный двое суток сдерживать взвод ударных магов Эйри без включения штатных крепостных барьеров?

– Ага. Весело, правда?

Маг земли с сомнением посмотрел на командира, но всё же ответил:

– Я знаю, на что способен один ударный чародей.

– Я тоже. Килодэвин единовременного заклинания, до пятидесяти тысяч килодэвинов ёмкости. Они – элита. И эту элиту двое суток сдерживает не пойми кто, прощупывая пределы их, или своих возможностей. Повод задуматься, верно?

Сказав это, он хлопнул подчинённого по плечу и побежал назад, туда, где бойцы должны были копать отнорки индивидуальных ячеек. Следовало проконтролировать всё, дабы свести потери даже не к минимуму, а к нулю!

И неважно, что уже через несколько дней им в рейд. Работу следует выполнять идеально!

А ударные маги, повстанцы в крепости и прочая ерунда… пусть об этом болит голова начальства. Оно для того и сидит на своих постах.

***

– Не дергайся, старый хрыч! Позвоночник поврежу!

– Я тоже люблю тебя, о прелестная роза Эйри. Но, заклинаю, поболе уважения к почтенному ветерану. Ай!

– Я же сказала, лежи смирно. Церебральное восстановление – это не игрушки.

Риманн вздохнул и послушно закрыл глаза, прислушиваясь к неприятным ощущениям внутри спины. Вот уже второй час Агна колдовала над ним, прочищая сосуды, восстанавливая нервные окончания, удаляя шлаки и отложения, исцеляя, омолаживая, приводя в надлежащий вид. Другому человеку подобное скостило бы пяток годков, вернуло бы толику юности. Но, увы, не ему. Старое, изломанное во множестве битв тело удавалось лишь поддерживать.

И с сим надлежало бороться.

Это понимал он. Это понимала Агна. Это понимал сияющий, приказавший Риманну бросить всё и пройти курс омолаживающей терапии. И вот уже третьи сутки сильнейшая чародейка жизни Дамхейна пыталась вернуть юность тому, чьё место давным-давно на погосте.

– Да-а-а, я уж и забыть успела как тут всё скверно, - мрачно проворчала она. – И надо тебе было лезть к тому искажённому? Сколько ему шагов оставалось до вознесения? Два или три?

– Мнится мне, что один. Но я был молод и горяч. И жаждал славы.

– Получил её. Доволен?

– Сие сказать я не могу.

– И не моги, - буркнула женщина, и её горячая ладошка сместилась чуть ниже, к пояснице, отчего ту пронзила столь острая боль, что старый воитель не сдержал вскрика. – И это – легендарный чародей, способный воссоздать Гнев Стихий, пусть и на ограниченной площади. Стонет от небольшого ревматизма. Кажется, Эйри обречена.

Риманн фыркнул, но счёл ответ ниже собственного достоинства.

– Ладно, не говори ничего. Постараюсь подлатать тебя, чтобы запаса прочности хватило на несколько лет. Как-то не хочется перед началом войны терять одного из сильнейших магов Дамхейна. Тобой же можно электростанцию запитывать.

– Очень смешно, - не сдержался он. – Будто моей выносливости хватит больше, чем на пять-шесть часов непрерывной работы.

Чародейка задорно рассмеялась, на миг напомнив ту веселую и добрую девчонку, жаждущую осчастливить этот мир и помочь всем страждущим. Что же с нею сталось?

Неожиданно смех её перешел в звук, больше напоминающий всхлип, и магесса тихо спросила:

– Старый друг, почему всё катится в бездну? Разве мы не пытались помочь? Так отчего же с каждым годом дела идут хуже и хуже?

Риманн вздохнул и открыл глаза.

– Такова наша юдоль скорби, душа моя. Жизнь – вообще крайне жестокая и бессмысленная вещь, тебе ли не знать. Сколько из тех, кто был тобой поставлен на ноги, бесславно сложил голову?

– Слишком много, - согласилась чародейка, не прекращая работать над позвоночником Риманна, – а ещё больше погибнет в ближайшие годы.