– Он отдал все, – кивнул парень.

В этот момент к входной арке города приблизились люди, которых привел Пересвет. Они с опаской озирались, следуя за мальчишкой, и вскоре заняли всю главную площадь перед храмом.

Ни один абориген не казал носа из глухих каменных домов без окон. Какаги-Погок держал свое слово, надо думать – вовсе не из чести. Просто выродок очень хотел жить.

Ральф Лейн посмотрел на фригийского царя и тот помог ему подняться. Тяжело хромая англичанин вышел к своим людям и встал перед ними, гордо распрямившись. Мидас обратил внимание на его рану и в который раз подивился мужеству этого простого человека.

Лейн кратко рассказал о том, что произошло и что теперь ждет колонистов. Никто не перебивал. Большинство смотрело исподлобья, они все еще не доверяли чужакам, но не могли не прислушаться к словам своего лидера, которого хорошо знали.

– Мы пришли сюда за свободой, – проговорил Ральф после недолгой паузы. – Пришли строить Новую Англию, где не будет предрассудков и лжи, где мы будем сами устанавливать законы и сами – следить за их исполнением. Но мир устроен сложнее, чем мы думали. Теперь я не уверен, что эта земля может стать для нас домом. Но они, – он указал на Мидаса, Карна и Арминиуса. Затем посмотрел на Пересвета, который стоял рядом с Дарой и Уйкой, маленькие Рад и Хорт цеплялись за подолы матерей. – Они пришли из другой земли. Быть может, еще более суровой, но… Это честные люди. А значит и земля их – честная. И там, я верю в это, мы сможем обрести дом. Дом, ради которого стоит жить. И за который не страшно умереть.

Как только Лейн замолчал, люди начали яростно перешептываться. Смотрели они в основном нарусов, а вовсе не на слепого воина, фригийского царя или вампира. За те два дня, что они провели вместе, многие заметили, как отважен и добр мальчишка со странным для них именем Пересвет. Они видели, как нежны к своим детям женщины чужаков и как они сильны духом. И это сыграло решающую роль.

Вперед выступил высокий мужчина с внушительной сединой. У него были серые выцветшие глаза, лицо пересекал старый кривой шрам.

– Мало кто из нас любит тебя, Ральф Лейн, – проговорил мужчина. Голос у него был низкий и грубый. – Но мы не дураки и понимаем, что если б не ты – мы бы не выжили здесь. А еще мы понимаем, что ты умеешь разбираться в людях. И если ты доверяешь им, – он бросил короткий взгляд на Карна и остальных. – То я им тоже поверю. Мы все поверим.

– Мы не хотим жить на одной земле с этим! – выкрикнула невысокая женщина с копной непричесанных каштановых волос. Ее полный омерзения взгляд был направлен на Какаги-Погока, который так и остался лежать на ступенях храма в луже своей черной крови. Он был обессилен, выжат досуха и пройдет еще немало времени, пока он восстановится в достаточной степени, чтобы заставить своих людей выйти на охоту и привести ему новых жертв из соседних племен.

– Тогда решено, – резюмировал Карн и повернулся к Мидасу. Тот подхватил Вегвизир с каменной ступени и подошел к другу. Фригийский царь выставил перед собой артефакт, а парень положил сверху свою ладонь.

Мидас прикрыл глаза, готовясь почувствовать первые изменения. Как только они начнутся – Карн прокричит остальным, чтобы все взялись за руки и они вместе совершат пространственно-временной прыжок, возвращаясь (как он надеялся) к Радогосту. Но за первой секундой скользнула вторая, а потом третья, и ничего не произошло. Фригийский царь недовольно хмыкнул и открыл глаза.

– Не хватает, – он сокрушенно покачал головой. – Энергии не хватает.

Мидас молниеносно развернулся к кровавому богу, но Карн успел схватить его за плечо.

– Ни в нем дело, он отдал все, – быстро проговорил парень, успокаивая фригийского царя. – Но нужно еще. Совсем немного.

– Одной жизни хватит? – внезапно спросил Лейн. Лицо Ральфа бледнело на глазах, он все еще стоял только лишь потому, что каинит едва не держал его на руках.

– Должно, – кивнул Карн. – Но мы не будем…

– Хватит, парень, – Лейн попытался сделать шаг и чуть не упал, но вампир вовремя подхватил его.– Хватит слов. Я устал и едва ли выживу, ты должен это понимать.

– Там, куда мы идем, тебе помогут… – начал Мидас, но Ральф прервал его, мотнув головой.

– Я правда устал, – проговорил он и посмотрел на Карна так, будто видит его физические глаза. – Я сделал все для этих людей. Все, что хотел. Все, что было нужно. А теперь… позвольте мне уйти… героем, – он улыбнулся и перевел подернутый стеклянистым туманом взгляд на фригийского царя. – Я никогда не верил в богов, но наша встреча показала мне, что я ошибался. Спасибо вам за это.

С этими словами Ральф оттолкнулся от Арминиуса (откуда только силы взялись!), выхватил из-за пояса нож и ударил им себя точно в солнечное сплетение.

Мидас и каинит подхватили оседающее тело, и древний бог увидел, что из груди англичанина торчит его скрамасакс. Тот самый, который он отдал Пересвету и которым мальчишка ранил Какаги-Погока. Никто и не заметил, когда Лейн успел подобрать его.

– Я служил своим людям в жизни… послужу им и в смерти, – Лейн улыбнулся, чисто, искренне, и медленно закрыл свои голубые глаза. Мидас вырвал нож у него из груди и приложил к ране Вегвизир. Артефакт впитал в себя последний вздох англичанина, а вместе с ним – его жизненную силу. Фригийский царь прочувствовал это и ошалело посмотрел на Карна.