Повисла пауза.

— Вы в котором часу заканчиваете работать?

— Я работаю до шести.

— Завтра в шесть я за Вами приеду. Где Вы работаете?

Ангелина назвала адрес, попрощалась, завела будильник, поставила на зарядку телефон. Пусть Борис завтра приезжает, пусть везёт её хоть в тир, хоть на кладбище. Этим истуканом, как пломбой, она заткнёт дыру в душе, она начнёт жить заново и вычеркнет из памяти, как называл её Костя своим ангелом, а при этом, оказывается, рассказывал, что она его преследует, забудет, как, до боли сжимая, насиловал её…

На следующий вечер к офису подъехал чёрный, сияющий лакированными боками внедорожник.

— Ух ты! — заценила автомобиль Алёна, она стояла рядом с Гелей на ступеньках подъезда. — Где ты таких мужиков цепляешь? Это бабкин мёд работает.

— Точно, мёд, — кивнула Ангелина и подумала, что опять забыла поставить мёд на стол, как советовала Ксюха. Так сиротливо и стоит забытая баночка за кухонной шторкой.

Ангелина не спеша села в машину Бориса, он поздоровался, поинтересовался, как она смотрит на то, чтобы поехать посмотреть его квартиру, где им вместе предстоит жить. Геля в очередной раз подумала, что имеет дело с душевнобольным, хотя вот Белогорский на три дня съездил в командировку в Смоленск и сделал предложение золотоволосой экскурсоводше, предложение, которое Геля ждала от него четыре года. А с Борисом они не три дня, а почти две недели знакомы, возможно, она впечатлила его не меньше, чем смоленская фея Антона. Интересно, а Светлана тоже сразу очаровала Костю, и потом он за ней долго и нежно ухаживал… Стоп! Об этом думать нельзя! Не знает она никакого Константина, вернее, не помнит, вчера приказала себе забыть его раз и навсегда.

Автомобиль Бориса въехал в новый жилой комплекс на берегу Москвы-реки. Ангелина издалека видела эти высокие новые дома, но сама в жилье премиум-класса никогда не бывала. Из подземного гаража лифт поднял их к дверям, открывающимся отпечатком пальца, Геля с любопытством посмотрела на биометрический замок, а за дверью чудеса продолжились: двухуровневая видовая квартира поражала своей самостоятельностью. Свет сам включался и гас, откуда-то раздавалась музыка, словно в квартире прятался камерный оркестр, без всякого, казалось, участия хозяина, шторы плавно раздвигались, демонстрируя гостье панораму набережной.

Борис открыл духовку, достал дымящийся судок, видимо, и плита сама знала, когда ей следует включиться и на какое время. По квартире распространился аппетитный аромат.

— Садитесь за стол. После трудового дня нужно поесть, — Борис отодвинул для девушки обитый серебристым шёлком стул с высокой спинкой, показавшимся Геле одним из двенадцать стульев, за которыми охотился Остап Бендер. Мебель в этой квартире была именно такая — тяжёлая, пафосная.

— Я рад, что Вы согласились принять моё предложение. Я даже не знаю, чего в этом больше, — Борис слегка усмехнулся, — смелости или благоразумия. Но у меня будет время в этом разобраться.

— Борис, мне про Вас абсолютно ничего не известно, чтобы серьёзно обсуждать эту тему, — Геле было неловко произнести «замужество», «брак», насколько нелепо было эти слова применять к данной ситуации.

— Я занимаюсь спортом, не имею вредных привычек. Был женат, но развелся три года назад. Вас, наверное, интересует причина развода — моя бывшая жена ушла от меня к другому. Детей у нас не было.

— Извините, а обо мне Вам совсем неинтересно ничего узнать? — Геле казалось, что их разговор происходит вне реальности.

— Что меня интересует, я знаю. Вы Ангелина Ерёмина, родились в Москве, окончили Финансовую академию. Ваш отец — инженер-геодезист, мать — бухгалтер. В официальном браке Вы не состояли, детей у Вас нет. Если опустить детали, это именно та информация, которую Вы хотели мне дать. Или Вы собирались мне сообщить ещё какие-нибудь сведения?

— Откуда Вы это знаете? — Геле стало не по себе.

— На ресепшене посмотрел ксерокопию паспорта и попросил друзей, чтобы Вас «пробили».

— Они не имели права раздавать персональные данные.

— Не имели, — равнодушно кивнул Борис.

Ели молча. За панорамным окном косо запорошил мелкий снег, погружая окружающее пространство в белесоватую мглу. Ангелине стало скучно, говорить с Борисом было не о чем, да и не хотелось. Всегда думала: зануда тот, кто по десять раз повторяет одно и то же, а оказалось, что даже молчание может оказаться занудным.

— Спасибо за ужин! Мне пора. Завтра мне рано вставать.

— Вы могли бы остаться у меня. В квартире три спальни.

— Ещё раз спасибо! Но у меня нет с собой необходимых вещей, — поспешно привела Геля первое пришедшее на ум оправдание, обижать резкостью Бориса она не хотела.

— Жаль. Но мы ещё не пили чай. У меня очень хороший чай, мне приятель привозит из Китая. Вам какой? Чёрный, красный, зелёный?

— Красный — это какой?

— Он ближе к чёрному, но отличается степенью ферментации. Многие вообще чёрный и красный чаи не различают, но это неправильно: листики красного чая в сухом виде имеют вид палочек, во время сушки они скручиваются вдоль. Когда завариваешь красный чай, то чаинки поблёскивают в настое, создавая эффект искрящегося напитка

— Борис, Вы так интересно только про моцареллу рассказывали, — не удержалась от ироничного замечания Геля.