Шрифт:
– Что делаем? – поинтересовался центурион.
– Что-что? – посуровел Тулий. – Идем за ними. Догоняем и вяжем. Что же еще?
– Есть, квестор, – стукнул себя по груди центурион. – Центурия! В походную колонну становись!
И они пошли по пересеченной местности.
Тулий, восседающий на Марсе, казенном вороном коне, с философским видом осматривал окрестности. Слишком его работа походила на предыдущую. Правда, платят тут неплохо, но однообразие жизни и работы угнетало.
«Ничего, пять-шесть лет в квесторах, а потом и на эдила накоплю, – успокаивал он себя. – В Египет попрошусь или в Африку, чтобы потеплее, побезопаснее…»
19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, лагерь Эйриха
Стремян нет. Эйриху очень хотелось, чтобы стремена были, но римляне и готы действительно их не знают. Проблема устойчивости всадника решалась за счет особой конструкции седла, но решалась очень плохо. Никаких наклонов, никаких уклонений, только ровное положение седока. Эйрих мог так ездить, но это не значит, что ему так нравилось.
«В деревне надо зайти к кузнецу и заказать нормальные стремена, – пообещал он себе. – Сбрую, конечно, самому придется делать».
Проблема решаемая, ничего сложного в этом нет. Можно было и в Афинах заказать, но это время, а еще пришлось бы объяснять кузнецу весь смысл, что может повлечь за собой неприятные последствия: крошечный шанс, что римляне воспримут новинку, и она им понравится.
В настоящий момент проблему не решить, поэтому Эйрих перестал ее обдумывать и вернулся к чтению пергамента «Тактика» Флавия Арриана. Арриан, как известно из труда Марцеллина, был наместником в провинции Каппадокия, что сравнительно недалеко от Фракии, что на востоке от Ахейи.
У автора «Тактики», как успел понять Эйрих, большое внимание уделено македонской фаланге, казалось бы, устаревшей к нынешним временам. Только вот Эйрих знал контекст, который ему любезно предоставил Аммиан Марцеллин: Флавий Арриан сильно переживал по поводу парфян, славных своей тяжелой кавалерией, неоднократно наносившей сокрушительные поражения римлянам, поэтому пребывал в постоянном поиске рецепта для противодействия мощным лобовым ударам катафрактариев. И ответ он попытался найти в прошлом. Пока неясно, сумел ли Арриан разработать что-то дельное, но Эйрих собирался это выяснить.
Нетерпение, которое он испытывал все прошедшие дни, удовлетворенное лишь после начала чтения пергамента, привело к мысли, что он больше не сможет жить без книг. Теперь Эйрих понимал всех записных книгочеев в Китае, в Хорезме, всех ученых мужей, встречаемых на пути: книги – это алкоголь для разума. Удовольствия много, но если «перечитаться», то потом страшно болит голова… [50]
«В отличие от обычного алкоголя, книги приносят пользу», – подумал Эйрих, чуть отвлекшись от чтения.
50
О головной боли после чрезмерного чтения: напоминаю, что деление слов пробелами в Западной Европе было начато в VII веке н. э., но это примерно и не точно. По другим данным, осторожно начали делить слова где-то с V века н. э., причем не одномоментно, а спорадически, где каждый изгалялся по-своему: где-то писали с неуверенными пробелами, а где-то писали сплошным текстом. Вероятно, старые труды должны были быть со сплошным текстом. Приноровиться к такому тексту, конечно, можно, но это все равно неудобно. И тут уважаемый читатель спросит: «Если неудобно, то зачем они продолжали писать слитно?» Бумажных фабрик еще не открыли, поэтому писали на пергаментах и папирусах. Папирус производили из сыти папирусной, которая растет далеко не везде, а пергамент – это выделанный кусок телячьей кожи, поэтому стоит больших денег. Тот же Эйрих, когда отдавал за научные труды свои кровные, отдавал не столько за само содержимое, сколько за то, на чем все это дело написано.
И вот в этом проблема.
Античный писарь спрашивает: «тратить полезное пространство дорогостоящего куска кожи или папируса, который вообще золотой, на какие-то пустые места? Серьезно?!» В общем-то, сплошные тексты тогда были… сплошь и рядом. И очевидно, что можно сломать мозг, вычленяя отдельные слова из таких строк.
А еще ведь бывает, что разные слова, соединяясь между собой, формируют другие слова, поэтому надо внимательно вчитываться, а иногда может показаться что человек пишет некую ерунду непонятную и нелогичную. Да, привыкнуть можно, ведь некоторые ногами ложку держат, но зачем? Впрочем, у Эйриха нет другого выхода.
Например, оригинальный текст Цезаря Г. Ю. был без пробелов, но современная перепечатка делает его более или менее разборчивым, а вот когда это пишут или переписывают от руки, начинается форменный беспредел. И чем дальше в Средневековье, тем хуже обстоят дела с пергаментами, поэтому текст уменьшают и сужают, но потом кто-то перестал терпеть и внедрил пробелы. Мы точно не знаем, когда точно это произошло, потому что в Темные века было плохо с письменными источниками, и дошло до нас немногое.
Пока светло, ему нужно успеть прочитать больше, чтобы обдумать мысли Арриана и усвоить их.
«Гунны сражаются преимущественно в седле, – размышлял Эйрих. – Но под их властью много народов, сражающихся пешими. Те же готы, что ушли под руку захватчиков, у них есть конница, но основное войско будет биться на своих двоих».
Следует знать, что на тяжелую кавалерию полагаются как гунны, так и восточные римляне. И еще вестготы. В возможность сформировать из готского воинства македонскую фалангу Эйрих не верил, но нужно какое-то решение… Возможно, Арриан придумал что-то, но чтобы узнать это, надо прочитать и тщательно обдумать его труд…
– Эйрих! Дозорные видят отряд в сотню римлян на тракте! – крикнул ему Хумул. – Что-то вынюхивают рядом с трупами разбойников!
Бывший охотник стоял у импровизированного каменного заграждения. Там же находился только что прибывший посыльный от дозорных.
– Полная тишина в лагере! – вскочил Эйрих. – К оружию все, кто может его держать!
Прибытие отряда римлян – это безоговорочное доказательство того, что власти Афин прекрасно поняли, что произошло на вилле Самароса и отправили погоню.
«Хотя, может быть, они подумали, что это рабы убили хозяина и бежали, такое ведь случается сплошь и рядом, – пришла в голову Эйриха мысль. – Хотя какая разница? Против сотни римских легионеров мы просто так не выстоим…»
– Что будем делать, Эйрих? – спросил обеспокоенный Ниман Наус.
– Ты, Хумул, остаешься здесь, за оградой, со всеми ранеными, которые могут стоять и держать оружие, – выработал решение Эйрих. – Наус, ты берешь всех здоровых и отходишь прямо сейчас поглубже в чащу, что к югу от нас. Я же буду действовать один, но возьму с собой сигнальный рог…