— Лишь бы нас судьи не остановили, — высказался осторожный Годвин.

— Это уже моя забота. А вам надо победить.

Болельщики прибывали. Ряды кресел факультетских секторов уже пестрели флажками и шарфами, над китайским сектором парила в воздухе фигура золотого дракона. Канадцы пока не спешили усаживаться на свои места. Кристи, недолго посовещавшись со своим боссом, подошел к соотечественникам и что-то коротко им сказал. Те отозвались радостным гомоном. Кеннет покивал, потом вскинул руки, призывая к тишине. Студенты смолкли, их соседи тоже поутихли, заинтересованные непонятными действиями. И в тишине специалист по магкибернетике дважды ударил ногами в пол и хлопнул в ладоши. Почти сразу его поддержали все учащиеся колледжа: топ-топ-хлоп! Топ-топ-хлоп! Резкий, агрессивный и простой ритм будоражил и завораживал, поглощая зал. Снейп заметил, что и его слизеринцы потихоньку вливаются в общее движение. Даже ему самому вдруг захотелось стать частью этого сухого дробота и единого всплеска сотен ладоней. Кеннет, наклонив бритую голову, прислушивался к нарастающему гулу, а затем разом перекрыл его хрипловатым отрывистым речитативом о хулигане, который хочет раскачать этот мир. На каждый куплет канадцы отзывались дружным ревом припева:

We will, we will rock you!

После второго куплета, где неизвестный парень размахивал знаменем победы, уже весь зал топал, хлопал и орал «we will rock you», стремясь перекричать друг друга. Незаметно к голосу добавился низкий и долгий вибрирующий звук, по углам зала вспыхнули мощные огни, заливая светом помост. Звук разрастался в скрежещущий, лязгающий мотив, удивительно подходящий грохоту, хриплому голосу и бунтарскому тексту. Азарт и взрывная энергия смерчами загуляли по рядам, заставляя в нетерпении сжиматься кулаки, вызывая дрожь предвкушения отчаянной схватки. Дамблдору, появление которого в бушующем зале прошло незамеченным, пришлось прибегнуть к «Сонорус Максима», чтобы объявить первую четверку полуфинала: Слизерин и колледж имени королевы Виктории.

Флинт и Треверс, взрыкнув, вынеслись на подиум. На другом конце, замерев в боевой стойке, их ждали противники. Музыка смолкла, но грохот не стих: каждая группа болельщиков добавила к нему свои речовки и вопли поддержки. Звук гонга едва пробился сквозь них.

— Со времен Годрика не припомню ничего подобного! — Кровавому Барону пришлось кричать в ухо Снейпу, чтобы быть услышанным. — Даже на рыцарских турнирах потише было!

— Зато потом какие все тихие и спокойные станут, — пробормотал декан, не отрывая напряженного взгляда от помоста.

«Давайте... ну, давайте же... невербалкой... правильно!.. Флинт, дубина, куда полез!.. Так... так... сверху! Хорошо... Назад! Треверс, прикрывай, не стой! Бейте их!.. Бейте!..»

Призрак парил в воздухе рядом с человеком. Наблюдать за упрямцем было не менее интересно, чем за схваткой: застыл, будто каменный, только чуть шевелятся губы... А глаза? Да ведь мальчишка сам туда, на помост, рвется! Эх, девяти сотен лет как не бывало! Барон не выдержал, гикнул по-разбойничьи и метнулся к дерущимся, вопя по пути что-то задиристое. Зрители зааплодировали. Северус завистливо посмотрел ему вслед. А на стороне канадцев моментально объявился сэр Патрик, настроенный не менее воинственно! Миг — и бой «два на два» превратился в «три на три». В голоса людей вплелись замогильные уханья и завыванья. Пивз раздобыл где-то мятую кавалерийскую трубу и, летая под потолком, дул в нее со всей мочи, пуча глаза и надувая щеки.

Гонг, кажется, прозвучал слишком рано? Нет, пять минут прошли... точнее, промелькнули, как одна секунда.

— Жюри, посовещавшись, пришло к единому решению, — объявил Дамблдор, когда зал чуть поутих. — В связи с неожиданным вмешательством привидений в данном сражении не присуждать победу ни одному из участников. Счет равный!

Болельщики взвыли: кто от радости, иные — в досаде. Барон и Патрик обнимались. Толстый Монах и сэр Николас гонялись за Пивзом, не давая ему запустить трубой в судей. К взмыленным слизеринцам, еще не успевшим спуститься, подошли их недавние противники:

— Спасибо за бой, парни, — проговорил, протягивая руку, один из них. — Вы здорово дрались!

— Да и вы скучать не давали, — ответил на рукопожатие Треверс.

— Еще увидимся! Приходите в хоккей играть.

— Придем! — пообещал Флинт.

Внизу их ожидал декан.

— Я в вас не ошибся. Немного промедлили вначале, но в остальном молодцы. — Он обернулся на своих студентов и весело спросил: — А почему это никто не поздравляет наших бойцов? Команды ждете?

Треверса и Флинта окружили, затормошили, потянули к зрительским скамьям. Выбираясь из толпы, он чуть не столкнулся с Мальсибер-старшей.

— Профессор Снейп, мне надо отправляться домой, но не хотела бы уйти, не попрощавшись... Мы могли бы поговорить в более тихом месте?

Северус оглянулся на помост, где под не стихающие крики зрителей готовились к выступлению Хаффлпафф и школа Третьего Храма. Посмотреть бы... Он вздохнул и вслед за женщиной вышел из зала.

— Бернадетт забрасывает меня восторженными письмами, — говорила она, не спеша направляясь к выходу из школы. Снейп шел рядом. — Она без ума от вас, ее ближайшие подруги тоже.

— В шестнадцать лет это обычное состояние — быть от кого-нибудь без ума. С возрастом проходит.

— Тем не менее они правы в том, что Слизерину очень повезло с новым деканом.

Он даже остановился от удивления.

— Вы серьезно?

— Вполне, — улыбнулась миссис Мальсибер. — Дочь рассказала мне, как вы прекратили драку в коридоре, как спасли Бертину, как хорошо придумали с катком... Вы неравнодушный человек, Северус, дети это чувствуют.

— Кгм... ну, о катке они сами заговорили, я лишь...