«Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу», – крутилось у меня в голове.

– Я так понимаю, что ты решил покинуть остров. Почему? – последовал вопрос в лоб.

– Мне явилось видение, зов влечет меня в Афины и Константинополь, – завел я ту же пластинку, что и в деревне. Я понимал, что ответ слабоват, но, похоже, он вполне удовлетворил следователя.

– Несколько минут назад тут в порту была применена магия. Твоя работа? – последовал следующий вопрос.

– Да, я дал прогноз на плавание капитану Азариусу, – тут я был спокоен и говорил чистую правду.

Спирос кивнул, но оказалось, что всё это было лишь прелюдией к самому главному.

– Тогда следующий вопрос, – следователь пристально посмотрел мне в глаза. – Вчера на дороге из Кисамоса в Ханью был произведен магический акт третьей ступени с несанкционированным забором магической материи из Хранилища. На данный момент кроме меня и тебя в радиусе двух дней пути нет ни одного человека, имеющего разрешение на использование магии. Что ты можешь сказать по этому поводу?

Я понял, что Спирос абсолютно уверен в моей виновности, а вопросы задает просто для проформы. Магию я применял, а вот что такое забор материи из Хранилища, об этом я не имел никакого понятия. Но это здесь было явным преступлением, насколько тяжким, я был в полном неведении. Ну и, как я помнил из текста моей лицензии на стене в моем доме, я не имел права пользоваться этим самым Хранилищем. И хотя я и не знал, что это за Хранилище, и где оно находится, но, по всей видимости, я каким-то образом туда влез, пуская огненный шар в василиска.

И что мне теперь было делать? Признаваться в преступлении? Существуют ли тут суды? Или меня сразу же дезинтегрируют на месте? Протеус мне сейчас был не помощник, он сражался мечами, а этого мага он, похоже, очень боялся.

Всё это мгновенно пронеслось в моем мозгу, и я сказал то, что считал единственно возможным сказать в данной ситуации:

– Я не имею представления об этом событии. Да, я был на этой дороге вчера, но ничего необычного там я не наблюдал.

Я прямо и уверенно посмотрел в глаза следователя, хотя внутри у меня всё тряслось от напряжения. Спирос явно не ожидал такого ответа и был очень удивлен.

– В таком случае я попрошу тебя вытянуть вперед левую руку, – обратился он ко мне ледяным тоном, в его глазах сверкали молнии.

Я протянул вперед руку.

– Ладонью вверх, – глаза следователя сузились.

Я предъявил свою ладонь. Спирос взял мою ладонь холодными пальцами, пристально на нее посмотрел и неожиданным молниеносным движением полоснул по ладони тонким предметом, похожим на скальпель, но явно не металлическим. Я даже не успел отдернуть руку.

Разрез был настолько тонким, что крови почти не было. Из мешочка на поясе следователь достал какую-то склянку и капнул из нее жидкость мне на руку. Кровь на ладони под воздействием жидкости задымилась и стала прозрачной.

– Хм, белый дым, прозрачность, – Спирос еще больше удивился и нахмурился. Было ощущение, что он находится в шоке. По-видимому, результат кровавой экспертизы был совсем не тот, на который он рассчитывал.

– Хорошо, господин оракул, ты можешь идти, я тебя не буду задерживать… пока. Но что-то мне подсказывает, что мы с тобой еще встретимся, – следователь Престола развернулся и пошагал в город.

«Не нравишься ты мне», – услышал я негромко сказанные Спиросом слова. «А ты-то как мне не нравишься», – подумал я, разглядывая ладонь. Пореза на ней уже не было заметно. Ладонь была абсолютно такой же, как до встречи с загадочным следователем.

– Пойдем-ка, друг мой, на корабль, – Протеус дотронулся до моего плеча.

– Знаешь, приятель, наше путешествие, возможно, будет не таким уж и безоблачным, – сказал я воину. – Может, зря ты со мной связался?

Протеус только усмехнулся и пожал плечами, он вообще был не очень многословным человеком.

Мы взошли на корабль и отправились в путь.

На второй день пути как будто флюгер завертелся у меня в голове. Я почувствовал что-то, а вернее, кого-то. Ощущение было слабым и очень далеким, к тому же быстро пропало. Ничего конкретного определить я не смог, но я понял, что кто-то из моих друзей находится где-то рядом в этом мире, и я приближаюсь к тому месту, где мы должны встретиться.

Я всегда считала гречанок некрасивыми. Такой стереотип как-то въелся в меня еще в детстве. Но то, что я видела в зеркале, мне определенно нравилось. Молодая, темноволосая, с правильными чертами лица, с очень миленьким, прямым, а вовсе не горбатым носиком. Этот нос мне нравился даже больше, чем мой любимый курносый носик в том мире, из которого я сюда пришла.

Зеркало я нашла в кабинете Арриана, когда убиралась там. Стоило оно, наверное, бешеных денег, по местным меркам. Теперь я уже не Анастасия, а Офелия, и я служанка у знаменитого мага, путешественника и ученого Арриана.

Когда я ощутила себя в новом теле, было темно, только одинокая свеча на столике освещала маленькую комнатушку. Я очнулась голой в постели, осмотрелась, встала, с трудом одела валяющуюся на полу незнакомую одежду, по-видимому, тунику или хитон (никогда не знала, чем они отличаются), и тут услышала старческий, лающий голос: