– Вся в мать. Вся. Ну продался я на старости лет, хочется внука растить там же, где выросла ты, а не здесь.

Клэр ждала, с трудом сдерживая кипящую, клокочущую ярость, готовую вырваться из груди в любой момент. Ее мишенью все-таки был не пожилой врач.

– Ранняя склонность к уходу в под, сама понимаешь. Пришлось. А что случилось с тобой?

– Я сейчас буду говорить медленно и понятно. Мне нужна самая новая, – она понизила голос, действительно снижая темп речи, – самая современная кисть. Со всей начинкой, которую успело изобрести человечество на данный момент.

– Клаудия, я не…

– Игорь, сейчас. Прямо. Я клиент, я пришла, я готова, да черт, я идеально совместима.

– Клаудия! – Зубарев наконец-то повысил голос – резко и по нервам. – Замолчи сию секунду. Стресс компенсирован, значит, намерение самое что ни на есть серьезное. Я понял. Но у тебя нет ни единой склонности. Ни к подам, ни к модификациям. Записано в твоей карте, я умею читать. Ты просто не представляешь себе, что это такое. Ты привыкла к сердцу, потому что не чувствуешь разницы, но ты прожила двадцать восемь лет с живой рукой. Если мы начнем менять все прямо сейчас…

– Я адаптируюсь, – тихо сказала Клэр. – На вид будет рука как рука, а япривыкну. Мне нужно, Игорь. Ты не понима ешь, как мне нужно.

Ей и правда оказалось нужно. Зубарев покашлял и снова смерил ее пронзительным взглядом:

– Хорошо. Я не могу тебя отговаривать дальше, потому что «Саникорп» хочет денег. Мы произведем замену амбулаторно, в течение часа. Единственное – ты не чипована, а чип помогает использовать возможности на все сто процентов. Я не могу чиповать тебя прямо сейчас, хоть мы и нейтрализовали сотрясение…

– Игорь, – сказала Клэр, чувствуя близость победы. – Игорь, мне хватит периферического чипа – или как вы там это все называете. Мне хватит, честное слово. Давай сделаем операцию.

Зубарев молча пошел к двери.

За ней стояли сразу два полицейских. Видимо, не из робкого десятка: Клэр заметила унифицированную эмблему особо опасных преступлений. Они, он и она, рассматривали снимки Клэр, полученные с камер в холле и из такси.

– Нам нужно с вами поговорить, немедленно! – взволнованно произнесла блондинистая она и чуть было не выронила планшет.

Коридор озарился трехмерной траекторией пути Клэр через Лондон на такси.

– Простите, это мой коллега Макс, он всегда такой. А я Лиза, – представился второй, и Клэр на мгновение услышала, каким смехом разразился бы Салли.

Внизу груди снова заныло.

– Простите, – вежливо сказал Зубарев. – Мы идем на операцию, она не займет более часа.

Макс, гендерно-маскулинная девчонка, смешно захлопала ресницами и приоткрыла рот маленькой «о», призванной выразить полнейшую досаду.

– Сам приведу ее к вам, пока знакомьтесь с материалами, – произнес Зубарев. – Чтобы не сбежала. Она у нас де… дерганая немного, напуганная то есть.

Полицейские затрясли головами, Макс наконец выключила планшет, и Зубарев направился быстрым шагом мимо них. Клэр оставалось только поспевать.

Как многие профессионалы, на упрямство он реагировал собственным, будто обижался в ответ, что его не послушали, не вняли совету, и теперь неосознанно мстил. Клэр почти бежала.

– Игорь. – Она нагнала его с трудом. – Игорь, постой. И перестань уже сердиться. Я потеряюсь в ваших лабиринтах, будет скандал с полицией, кому это надо.

Зубарев чуть замедлил шаг. Опустил голову, улыбнулся по-стариковски.

– Я не хочу ставить модификации на тебя, Клэр. Ты одно из нормальных, прекрасных чудес, которые нам еще остались. Мне претит делать из тебя…

– Толерантность ноль четыре, – невесело отозвалась Клэр. – И она наступит раньше третьей. Просто я так придумала, что она четвертая. Твои слова будут преступлением. Все мы станем окончательно едины и окончательно универсальны.

– Ты поняла, о чем я.

– Игорь, конечно, я поняла. Это не страх смерти, я не начну то, что обычно начинают богатые.

Клэр с содроганием вспомнила пару вопиющих случаев замены всего сразу.

– Я не понимаю твоих причин, и меня пугает именно это, – признался Зубарев. – Но ты имей в виду, «Саникорп» хранит удаленный орган по желанию клиента. Если вдруг раздумаешь, я заморожу ее так сильно, что и через десять лет пришьем обратно.

Клэр кивнула и вошла вслед за ним в операционную, а потом старалась не думать, пока вокруг суетились, переодевали, дезинфицировали, чуть ли не умывали. Попросила общий наркоз, просто чтобы не видеть, как ее правую руку будут отпиливать.