На моей верхней губе образуется капля пота, а пульс участился.

Курт достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом. Я уверена, что в молодые годы он мог хорошо выглядеть, но он меня не интересует.

Щелчок, двери блокируются. Я хватаюсь за ручку, чтобы выйти из грузовика, прежде чем ситуация станет еще более странной, когда я понимаю, что внутренней ручки нет. Какого черта? Меня охватывает паника.

— Эм, ручки нет.

— Давай, Офелия. Я вижу, как ты смотришь на меня на работе, — одной рукой он расстегивает молнию на штанах, а другой хватает меня за затылок, пытаясь засунуть лицом вниз к себе на колени.

— Прекрати, — кричу я. — Я никогда на тебя не смотрела, засранец.

Его кулак попадает мне в затылок и без того болезненное место, куда меня раньше ударила эта сумасшедшая цыпочка.

Прежде чем дело пошло дальше, монтировка врезается в водительское окно, разбрасывая осколки стекла по всем нам. Я отдергиваюсь назад, но этот ублюдок все еще держит меня за волосы.

— Отпусти меня, — я наношу удар, но попадаю только в воздух, потому что он отпускает меня из-за того, что водительская дверь распахивается и кто-то выбрасывает его из грузовика.

Никогда в жизни не думала, что буду так рада увидеть еще одного байкера.

Я наблюдаю, как один из мужчин, который вчера был с Хиро, неоднократно топчет тело Курта.

Пассажирская дверь открывается позади меня. Хиро тянет меня на руки, и я разрыдалась. Слезы радости, что он пришел за мной. Слезы вины, потому что он пытался защитить меня, как по-своему.

— Ты в порядке? — я киваю, уткнувшись лицом ему в шею, вдыхая его запах, как будто скучала по нему за то короткое время, что мы были в разлуке. Возможно, у меня стокгольмский синдром. Это единственное логическое объяснение моей эмоциональной и физической реакции на этого человека.

— Говорил же тебе довериться мне, голубка. Я тебе не враг.

— Мне жаль, — границы между врагом и другом стираются.

— Со мной ты в безопасности.

Я хочу доверять ему. Я хочу ему верить, но пятьдесят тысяч — это большие деньги, и мой отец у них украл.

— Что ты собираешься с ним делать? — я киваю в сторону передней части грузовика, где парень по имени Тиран продолжает надирать задницу моему боссу.

— Преподать ему урок. Никто не трахается с королями или нашей собственностью, нравится тебе это или нет, детка. В том числе и ты, — Хиро гладит меня по плечу, и легко забыть, как я на него злилась.

— Могу ли я взять сменную одежду и, может быть, телефон?

— Одежда, да. Телефон? Неа.

Мне не следовало открывать рот.

— Прежде чем ты откажешься от этого, у Нитро есть твой телефон на случай, если твой отец попытается связаться с тобой.

— Это вторжение в мою личную жизнь, — ворчу я.

— Думаю, после сегодняшнего утра это уже позади, учитывая, что я видел тебя обнаженной и знаю, какая ты на вкус на моем языке.

Должно быть, мое лицо сейчас имеет десятки оттенков малинового цвета.

— Ну давай же. Давай возьмем то, что тебе нужно.

Хиро провожает меня внутрь, и я съеживаюсь от такого положения вещей. Конечно, мой дом никогда не был лучшим, но все было разграблено. Они разрезали диванные подушки. Они выбросили ящики на кухне на пол. Дверцы шкафа открыты. Ну и те, что еще прикреплены.

Я боюсь заглянуть в свою комнату. Мой отец — неряха, но моя спальня всегда была моим убежищем.

— Жаль, что тебе приходится видеть это таким. Я разберусь с этим.

— Что это значит для тебя?

Его пальцы сжимают мой подбородок, удерживая мое лицо так, что я вынуждена смотреть на него.

— Стирая выражение разочарования с твоего прекрасного лица.

Мое сердце переполняется, когда он называет меня красивой. Я такая лошара. Один комплимент и сочувственный жест, и мне снова хочется швырнуть в него несуществующее нижнее белье, как поклонница на рок-концерте.

Это напоминает мне, что хоть мне и не хочется идти в свою комнату, мне нужны трусы.

Дверь прислонена к стене зала. Кажется, неделю назад Хиро появился. Прошел всего день. Моя одежда и остальные личные вещи разбросаны по комнате. Это чертовски беспорядок. Голова моего старого трофея группы поддержки отломана. Не то чтобы меня заботили старые памятные вещи. Не в этом дело. Они все разгромили.

Затылок у меня пульсирует от удара не один, а два раза.

— Давай оставим это дерьмо и пойдем что-нибудь поедим.

— У тебя всегда есть еда в голове, да?

— Не всегда, — его взгляд сосредоточен на моих губах, как будто он собирается поцеловать меня снова.

Часть меня желает, чтобы он это сделал, хотя и знает, что он меня не должен привлекать.

— Еда, — напоминаю я ему, когда он наклоняется и дергает меня за прядь волос.