Кремер судорожно закивал, весь трепеща от восторга, что высшее существо допускает такую милость по отношению к нему. Он готов был пресмыкаться перед Разаром и выполнять любые его приказы, лишь бы сохранить жизнь.

Мне даже стало немного жаль этого жалкого существа, пасующего перед могуществом финексийца. С одной стороны, впору было порадоваться, что пленный нацист полностью утратил свою воинственность и фанатизм. Но с другой - выглядело это поистине жалким зрелищем, когда человек теряет в одночасье всякое достоинство, повергаясь в прах перед сильнейшим.

Однако в Пирамиде, кажется, подобные метаморфозы были обычным делом. Здесь размывались все привычные рамки и понятия, уступая место совсем иной реальности, где на первый план выходило лишь главенство силы над слабостью. Остается лишь смиряться с новыми правилами этого безумного измерения.

Разар окончательно расхохотался над жалкими потугами Кремера пресмыкаться, и я присоединился к веселью вместе с нашими спутницами. Вокруг стояли одни развалины, кошмары и чудовища сменяли друг друга, но в этот момент мы все же имели возможность отвлечься от окружающего безумия и повеселиться от души.

Насладившись видом униженного и пресмыкающегося передо ним нациста, Разар вдруг кивнул в мою сторону:

– Развяжи это существо. Раз оно столь сильно жаждет служить высшей расе, я позволю ему продемонстрировать преданность.

После команды Разара я приблизился к связанному Кремеру и принялся развязывать веревки, стягивавшие его руки и ноги. Бывший нацистский офицер замер, не делая попыток к сопротивлению, лишь с трепетом взирая на своего нового господина-финексийца.

Освободив Кремера от пут, я отступил в сторону, давая ему возможность встать на ноги. Он порывисто вскочил и устремил на Разара почти благоговейный взгляд.

– Чего ты хочешь от меня, великий ариец?
– промолвил он дрожащим голосом.
– Я готов на все, чтобы доказать свою верность и преданность!

Разар окинул пленника высокомерным взором, словно оценивая достоинство новоявленного раба. Затем он кивнул в сторону тел двух других нацистов, которых застрелила Алиса.

– Вон тех двух мертвецов следует предать огню по древнему обычаю финексийцев, - произнес финексиец.
– Сделай это, человечек, и тогда я решу, достоин ли ты дальнейшего признания.

Кремер судорожно закивал и поспешил выполнить приказ. Он принялся стаскивать трупы своих бывших товарищей в одну кучу, готовясь свершить языческий ритуал кремации. Его передергивало от омерзения при виде мертвых соратников, но желание угодить Разару было сильнее жалких человеческих предрассудков.

Собрав тела, Кремер оглянулся в поисках чего-нибудь горючего. Алиса швырнула ему канистру с бензином, и бывший обер-лейтенант тут же вылил ее содержимое на трупы солдат. Затем он поднял с пола обугленный обломок и, задрожав от волнения, поджег немецкие останки.

Вспыхнул яркий огонь, пожирая мертвую плоть. От запаха горелого мяса у меня свело желудок, но Кремер лишь благоговейно взирал на пламя, стараясь впитать каждый миг этого ритуала. Он делал все, чтобы умилостивить нового господина, забыв о прежних идеалах арийского превосходства.

Разар внимательно наблюдал за происходящим, изредка бросая одобрительные взгляды на своего рьяного новообращенного раба. Он терпеливо выжидал, давая Кремеру возможность исчерпать свое рвение в доказательствах преданности.

Наконец, когда от тел остались лишь обугленные кости, бывший нацист смиренно опустился на колени перед финексийцем.

– Вот, повелитель, я исполнил твой обряд, - воскликнул он дрожащим голосом.
– Прошу, прими меня в число твоих верных слуг и позволь служить тебе делом и помыслами!

Разар окинул Кремера еще одним внимательным взглядом, словно оценивая его искренность. Затем он величественно кивнул и изрек свой вердикт:

– Хорошо, человечек. Отныне ты станешь моим оруженосцем и помощником во всех делах. Если будешь предан, то сохранишь свою жалкую жизнь и буду кормить тебя с моего стола. Но за малейшую провинность я вышвырну тебя на съедение тварям во тьме Пирамиды!

Услышав эти слова, Кремер исступленно захлопал в ладоши и низко поклонился, касаясь лбом каменных плит.

– О, великий повелитель! Благодарю тебя за невиданную милость! Клянусь, я буду самым усердным и преданным слугой из всех, что у тебя были!

Разар довольно оскалился, а Алиса захихикала, наблюдая это жалкое зрелище. Что ж, кажется, отныне в нашей свите прибавился еще один слуга. Впрочем, как долго он проживет в Пирамиде - большой вопрос.

Так решилась участь еще одного человека, попавшего в безумный лабиринт Пирамиды. Я не мог не содрогнуться при виде столь униженного раболепия, но все мы были лишь винтиками этой огромной чудовищной машины, перемалывающей наши судьбы по своему безумному произволу.