— Можно мне пересесть?

Преподаватель медленно развернулся, и у меня перехватило дыхание от дурного предчувствия:

— Студентка Ронан, — начал он ледяным тоном. — У меня создается впечатление, что я был прав насчет вашего родства с троллями. Только они позволяют себе вести себя подобным образом, наплевав на окружающих.

— Господин Карнаг, — Кая поднялась с места. — Это я виновата.

— Сядьте, студентка Унэр, — повысил голос преподаватель, — будете говорить, когда вас спросят. А вы, Ронан, по-прежнему вызываете у меня неприязнь. Вы считаете, что вам все позволено? Отсутствовали больше недели, теперь соизволили явиться и сразу начали срывать занятие. Или вы думаете, что раз декан Диармэд опекун вашего жениха, то вам позволено плевать на правила поведения и приличия?

Я стояла, открывая и закрывая рот, не в силах произнести хоть слово. Неужели он мне все четыре года будет припоминать, что дядя Алаис увел у него невесту? Слезы навернулись на глаза, но я сумела сдержать их. Так хотелось высказать господину Карнагу, что я о нем думаю. Но тут на столе преподавателя мигнул кристалл, до этого особо не заметный, и мы увидели изображение декана Диармэда. Он стоял лицом к господину Карнагу.

— Господин Карнаг, спуститесь ко мне, — мягко произнес декан.

— У меня лекция, — нервно ответил наш преподаватель.

— А у меня нет, — все так же мягко сказал господин Диармэд, и кристалл погас, убрав изображение декана.

Господин Карнаг направился к двери, ни на кого не глядя. Кристалл опять засветился, и декан вновь предстал нам. Только теперь он смотрел в мою сторону.

— Мэйгрид, можете сходить в туалетную комнату и привести себя в порядок, — сказал Виэль Диармэд, после чего исчез окончательно.

Преподаватель Карнаг сверкнул презрительным взглядом и покинул аудиторию. Когда дверь за ним закрылась, Кая подняла на меня виноватый взгляд:

— Прости, я не думала, что он опять начнет, — сказала она.

Я одарила подругу равнодушным взглядом и направилась вниз, чтобы воспользоваться предложением декана. За спиной послышался шепот, но я в него не вслушивалась. Спешно вышла за дверь и направилась к уборной. Не столько для того, чтобы привести себя в порядок, я и так была в порядке, а нервы успокоить можно и при помощи магии. Я решила воспользоваться этой передышкой и отсутствием Киана, чтобы поговорить с домовым. На перемене, если задержусь, мой жених начнет нервничать. А сейчас у меня есть некоторое время на спокойный разговор.

В уборной, как я и ожидала, никого не было. Взглянув на себя в зеркало, я все-таки ополоснула его холодной водой. Щеки горели, глаза покраснели, хоть я и не плакала. Призвав Свет, я моментально успокоилась, взбодрилась и приобрела нормальный цвет лица. Затем подняла голову к потолку и позвала:

— Дядюшка Мокрей, покажитесь.

Домовой не спешил, и я решилась выпустить немного Света, чтобы приманить его. Некоторое время стояла тишина, но вот наверху зашуршало, и послышалось кряхтение.

— Здравствуй, девонька, — сказал домовой. — Ты чего тут прячешься. — Потом зажмурился. — Ты погодь, не убирай, хорошо, — попросил дядя Мокрей, подставив лицо Свету.

— Хорошо, — согласно кивнула я, еще раз проверив, закрыта ли дверь.

— Чего хотела-то? — поинтересовался жмурящийся домовой.

— Дядя Мокрей, у меня к вам вопрос, — начала я. — Скажите, а вы ничего странного не ощущаете?

Домовой почесал под бородой, приоткрыл один глаз и выдал:

— Чую, отчего же не чуять, — открыл оба глаза и ткнул в меня пальцем, — ты вот с демоном спуталась, а я говорил.

Я досадливо поморщилась. Что они все к Киану привязались? Зла никому не делает, ничем не выделяется, ну, сильно не выделяется. Ну, демон, ну, чужой, ну сила темная в нем, и что? Дня без ночи не бывает. Мы дополняем друг друга, и нам хорошо. Но раздражение сдержала и пояснила более точно.

— У вас нет ощущения, что надвигается что-то плохое? Вот тетушка Литка, например, она чувствует. А вам не показалось что-нибудь подозрительным?

— Литка эта, — скривился домовой, — та еще заноза. Годков двадцать назад это было. Зашел к ней по соседки, хотел посмотреть, как славная домовиха живет, банку с медом ей принес. Стало быть, поухаживать хотел. Гляжу, а у нее метла с ведром не там стоит. В чулане-то лучше, а она под лестницей держит. Я ей и говорю…

— Дядюшка Мокрей, а давайте я вам к чаю что-нибудь принесу, и вы мне про тетю Литку расскажете, — я старалась говорить, как можно мягче, чтобы не рассердить невниманием. Тем более и так понятно. Чтоб домовой кому-то позволил в своем хозяйстве указывать? Конечно, незадачливый кавалер бежал впереди банки меда. Это понятно. А время-то идет. — Так чувствуете вы что-нибудь?

— Чую, — проворчал дядя Мокрей. — Нехорошее что-то. По углам шепчутся, от глаз чужих закрываются. Даже я не вижу, только слышу. И то слова неясные.