— Извините, если вы не оправдали свои надежды, но этого не произойдёт.

Эти суровые глаза переместились на подростка, когда он прорычал таким тихим голосом, что я почти не могла его расслышать, но у меня был отличный слух, и он этого не знал:

— Дело не в деньгах.

Паника поднималась внутри моей груди, неуклонно, и я видела, как эта возможность исчезает у меня на глазах.

— Пожалуйста, — повторила я. — Вы не узнаете, что я здесь. Я тихая. У меня не будет гостей. — Я колебалась. — Я утрою выплату.

— Нет. — Незнакомец даже не колебался.

— Папа, — вмешался мальчик, прежде чем старший мужчина покачал головой.

— У тебя нет права голоса в этом. Ты вообще ни о чем не будешь говорить в ближайшее время, понятно?

Малыш тяжело вздохнул, и мое сердце забилось быстрее.

— Ты действовал за моей спиной, Амос. Если бы в последнюю минуту они не нашли другого инспектора, я бы сейчас был в Денвере, ни хрена не подозревая, что ты это сделал! — объяснил мужчина этим убийственным, ни громким, ни тихим голосом, и, честно говоря… Я не могла его винить.

У меня не было детей — я хотела их, но Каден постоянно откладывал это, — но я могла только представить, как бы я себя чувствовала, если бы мой ребенок действовал за моей спиной… даже если бы я понимала его мотивы. Он хотел дорогую гитару, и я предположила, что он слишком юн, чтобы работать, или его родители не разрешают ему.

Ребёнок издал слабый, недовольный звук разочарования, и я поняла, что мое время вот-вот закончится.

Потирая пальцы, потому что они внезапно стали липкими, я попыталась подавить панику, потому что она была сильнее моих сил.

— Я сожалею обо всем этом. Мне жаль, что это было сделано без вашего согласия. Если бы какой-то незнакомец въехал в… ну, у меня нет квартиры в гараже, но если бы она была, я бы не была в восторге. Я очень дорожу своим уединением. Но мне больше некуда идти. Поблизости нет другого дома для краткосрочной аренды. Это не ваша проблема, я понимаю. Но, пожалуйста, позвольте мне остаться.

Я глубоко вдохнула и встретилась с его глазами; с такого расстояния я не могла сказать, какого они цвета.

— Я не наркоманка. У меня нет проблем с алкоголем или каких-то странных фетишей. Уверяю. У меня была одна и та же работа в течение десяти лет: я была помощницей. Я… развелась и начинаю всё сначала.

Негодование, горькое и бессильное, поднялось по моей шее и плечам, как это было каждый день с тех пор, как все развалилось. И, как и в любой другой раз, я не отмахнулась от него. Я прижала его к своему телу, очень близко к груди, и нянчила его. Я не хотела об этом забывать. Я хотела извлечь из этого урок и сохранить урок для себя, даже если это было неудобно.

Потому что нужно было помнить дерьмовые стороны жизни, чтобы ценить хорошие.

— Пожалуйста, мистер Роудс, если вас так зовут, — сказала я самым спокойным голосом, на который была способна. — Вы можете сделать копию моего удостоверения личности, хотя я уже отправила его. Я могу дать вам характеристики. Я даже не убиваю пауков. Я бы защитила вашего сына, если бы он нуждался в этом. У меня есть племянники-подростки, которые любят меня. Они также скажут вам, что я не отмороженная. — Я сделала шаг вперёд, потом ещё один, не сводя глаз. — Я собиралась рассмотреть, смогу ли я продлить аренду на более длительный срок, но я перееду через месяц, если вы найдете место в своем сердце, чтобы дать мне шанс на данный момент. Может быть, в городе появится другое место, где я смогу арендовать жилье, но краткосрочного ничего нет, и я не готова что-то подписывать надолго. — Я могла бы что-нибудь купить, но ему не нужно было об этом знать, это просто создало бы слишком много вопросов. — Я буду платить вам в три раза больше дневной нормы и вообще не буду беспокоить вас. Я также поставлю вам пятизвездочный отзыв.

Возможно, мне не стоило добавлять эту часть. Не похоже, чтобы он вообще хотел, чтобы это место сдавали в аренду.

Глаза мужчины немного сузились, я была уверена, потому что его брови почти не двигались, но мне показалось, что я заметила разницу. Между его густыми темными бровями появились морщины, и это ужасное предчувствие усилилось.

Он собирался сказать нет. Я знала это. Меня собирались поиметь и отправить жить в отель. Опять.

Но мальчик присоединился к нему и сказал чуть громче, искренне взволнованный перспективой:

— Трижды дороже! Ты знаешь, сколько это будет стоить?

Мужчина, может быть, Тобиас Роудс, а может и нет, уставился на своего сына, пока тот стоял там, напряженный и всё ещё злой. Он действительно был в ярости.

И я приготовилась к худшему. К нет. Это не будет концом света, но… всё же хреново. Очень.

Однако вместо этого следующие слова из его уст были адресованы подростку:

— Я не могу поверить, что ты солгал мне.

Все тело мальчика, казалось, смягчилось и поникло, а его голос стал тише, чем когда-либо.