Плевать.

Наверное, я отдам ему «сердце». Я таких еще хоть сотню достану…

– Эй! – окликнул я сталкера. – Смотри дырку в нем не прогляди!

Вооружившись хворостиной, я принялся поправлять головешки. Что будет делать Седой, мне было все равно. Главное – не дать костру погаснуть, не задремать.

Краем глаза я видел, как топчется доходяга, посматривая то на меня, то на артефакт. Вроде и взять хочет, но в то же время боится.

Брызнули первые капли. Ночной воздух стал заметно свежее.

Не бывай я в Зонах, никогда бы не поверил, что в январе может быть тепло, как ранней осенью. И это в северных широтах. Не в какой-то там Африке, мать ее.

– Слухай, Граф… – подал наконец голос сталкер Сидор с пропитой рожей, – а как знать, мож, ты меня нагреть хочешь? Такие артефакты так вот запросто не продают. Да поднимать ты его не торопишься. Поди, пустышка какая? Только с виду красивая, а сама фуфло? Поди, кто тебя нагрел с ней, а ты теперь мне впарить пытаешься?

О май гад… За что мне такое наказание?

Я бросил ветку в костер.

– Сидор, – сказал я, поднимаясь на ноги и подбирая с земли артефакт. – Вот у тебя чуб седой, виски седые, сразу видно, что человек это… тертый – повидал немало. Ну как до тебя все не дойдет?..

Не закончив фразы, я перекинул артефакт из правой руки в левую. Седой отвлекся на движение, и в этот момент я выхватил нож и полоснул его по руке.

Не давая бродяге опомниться, я приложил «сердце» к свежей ране.

– Вот, подержи, – пристально всматриваясь в глаза ошеломленного сталкера, сказал я. – Потом скажешь, будешь брать или мне к Бурому идти.

Седой, все еще под впечатлением от моей выходки, не говоря ни слова, сжал артефакт двумя руками.

Это было забавно.

Из кучи хвороста я выбрал новую ветку и снова подсел к костру. Ветер терзал пламя, трава шептала за спиной, а где-то во тьме уже шел дождь.

Или это призраки окружают меня?

Седой не отрываясь смотрел, как артефакт лечил. На землю не упало ни одной капли крови. Хотя я мог поклясться, что порез достаточно глубокий. Нож у меня хороший. Самый лучший, шведский.

Началось.

Я знал эти ощущения. Соприкоснувшись с человеческой кровью, «сердце» нагревается и увеличивает скорость пульсации. То же самое сейчас происходило на моих глазах. Седой прикрыл веки, на его губах появилась легкая улыбка.

Ну конечно, сейчас приятно, а потом выворачивать наизнанку начнет. Ничего, пусть познакомится с Зоной поближе. Пусть почувствует ту предательскую слабость, головокружение и металлический привкус во рту. Почувствует, как «сердце» пульсирует в такт сердцебиению, становится вторым сердцем, становится неотъемлемой частью организма. Донорским органом, на то пошло.

Большой каштановый лист под дуновением ветра прижался к лицу Седого. Он даже не заметил его. Изрытое жизненными невзгодами лицо раскраснелось. Белый чуб прилип ко лбу, а в седых висках заблестели бусинки пота.

Или дождя?

Увлеченный действом, я не заметил, что отдельные капли превратились в мелкую изморось, какая бывает только глубокой осенью…

Впрочем, этот дождь не опасен для здоровья. Кому уж об этом знать, как не мне.

А вот теперь можно и повеселиться.

Я выдернул артефакт из рук Седого. По телу сталкера пробежала мучительная судорога. Словно ему вырвали сердце.

Так-то.

За обед надо платить.

– Эй, стоп, – напустив в голос раздражения, произнес я. – Рана небольшая. Должна уже затянуться.

Седой будто очнулся после сна. Он с тоской посмотрел на свои пустые руки, а потом с ненавистью на меня. Затем его взгляд сместился на артефакт, и в глазах вспыхнул огонек алчности. Я жестом показал ему глянуть на руки. И лицо его озарилось неподдельным изумлением. На ладони бандита красовался свежий розовый рубец. И ни единого кровавого пятнышка.

Бандит он, этот Седой. Артефакты для таких, как он, это товар, а никак не средство лечения. Дешевле пристрелить раненого напарника, чем лечить.

Дьявольское отребье. Чтоб их всех Зона сожрала.

Чтоб Зона хоть всех сожрала. А меня выплюнула.

– Кровотечение останавливается, кожа срастается, через некоторое время исчезают шрамы и рубцы, организм обновляется, но в качестве пост-эффекта может возникнуть синдром лихорадки, – забубнил я тоном лектора-зануды. – Если не прикладывать к поврежденному участку, то процесс заживления замедляется в полтора раза. Главная проблема при таком лечении – это пули. Мягкие ткани, кости срастаются хорошо, но если не извлечь пулю, то она останется у тебя внутри. Док утверждает, что в таком случае инородное тело может привести к образованию злокачественной опухоли.