— Из-за тебя.

Шелест простыней, сопровождаемый вздохом.

— Дрейвен, я говорила тебе, что для тебя здесь небезопасно. Финн нашел способ связаться с Гехендрой? Ты поэтому здесь? Чтобы рассказать мне?

Мои коренные зубы скрежещут друг о друга. Эта девушка. Этот безумно сексуальный маленький демон просто нихуя не понимает. Зверь во мне хочет повалить ее на матрас, чтобы привести ее в порядок, заявить на нее права так, как ей нужно.

Я делаю глубокий вдох, отходя от потрескивающего огня и поворачиваясь к ней лицом.

Она натянула простыни до груди, согнув колени, и прислонившись к изголовью кровати следит за мной.

— Финну это удалось, — я подхожу к ней и встаю у края ее кровати. — Но я, блядь, здесь не для этого, и ты это знаешь, — голос срывается на рычание, потому что я едва могу сдержать своего зверя.

Ее глаза слегка расширяются, когда она резко отворачивает голову, поворачиваясь лицом к огню.

— Очевидно, что нет, — огрызается она.

Я опускаюсь на кровать, чтобы встать перед ней на колени, хватая ее за подбородок большим и указательным пальцами, чтобы заставить ее посмотреть на меня. Ее глаза все еще слегка красные и опухшие от слез во сне, и она так старается скрыть это.

— Перестань прятаться, — в ее глазах появляется водянистый блеск. — Я видел, что тебе снилось.

Она судорожно вздыхает и пытается покачать головой, но я крепче сжимаю ее. Ее губы дрожат, пока она не прикусывает нижнюю, чтобы остановить это.

— К — как? — спрашивает она шепотом. — Все было как раньше?

Я медленно качаю головой, потому что это было по-другому. Мне не нужно было прикасаться к ней, чтобы погрузиться в то, о чем она грезила. На этот раз она затянула меня к себе с гораздо большего расстояния, и хотелось бы верить, что это потому, что она освободилась от ожерелья, которое сдерживало ее раньше.

— На этот раз я был в своей постели, и ты протянула руку через узы, чтобы затащить меня, даже не подозревая. Я не знаю как, но знаю, что ты чертовски сильна. Так что меня это нисколько не удивляет.

Ее глаза мечутся взад-вперед между моими, прежде чем она захлопывает их.

— Тогда ты знаешь… — я жду, затаив дыхание, когда она закончит это предложение, и когда она это делает, это чертовски разрушает меня. — Что я монстр.

Я мягко качаю головой, позволяя своему пристальному взгляду путешествовать по каждому дюйму ее лица, совершенно завороженный.

— Отнюдь, — выдыхаю я с такой любовью, что мне жаль, что она не может увидеть себя моими глазами. — Ты не монстр, потому что я наблюдал, как ты спасаешь Испорченных.

Я не собирался поднимать эту тему, но она должна это услышать.

Ее глаза расширяются с выражением, похожим на неуверенность.

— Твоя сила сияла в ночи. Ты была похожа на лезвие молнии среди самой темной бури. Мощной. Яркой. И завораживающей.

В ее серых глазах бурлит столько эмоций, что слова почти застревают у меня в горле.

— Я с радостью позволю тебе сразить меня, если это будет означать, что в конце концов я буду с тобой.

Она шмыгает носом, приоткрывая губы и сдерживая тихий всхлип.

— Но я убила их. Невинных людей! И того, кого ты спас! — слезы снова выступают в уголках ее глаз, и я немедленно вытираю их, зная, что она позволяет чувству вины разъедать ее изнутри. Что это тянет ее на дно моря с грузом, привязанным к лодыжкам.

— И я… — она вырывает свое лицо из моих объятий, прежде чем закрыть его руками. — Мне нравилось, видеть, как жизнь покидает их глаза. Я чувствовала их смерть, как будто это живое существо ползает у меня под кожей. И их голоса…

Я осторожно убираю прядь ее волос за ухо.

— А что насчет их голосов?

Еще одно всхлипывание, ее голос приглушается ладонями.

— Их последние мольбы все еще преследуют меня. Каждый. День.

Ее крики наполняют комнату, и мои пальцы дергаются, чтобы снова притянуть ее в свои объятия, но ей нужен этот момент. Выплеснуть на свободу все, что она крепко держала под замком.

Я складываю руки вместе, глядя на стену над ее кроватью.

— Когда умер мой отец, я потерял себя. Мне было наплевать на все и всех. Я просто хотел почувствовать… что-нибудь. Я был так зол, когда ушел в себя.

Ее рыдания стихают до негромких всхлипываний, когда она медленно замолкает, прислушиваясь.

— Если ты считаешь себя монстром, то ты самый ангельский из всех, кого я когда-либо видел, и это отправляет меня в ад в один конец, — я издаю смешок, пытаясь разрядить обстановку. — Может быть, именно поэтому Уиро хочет меня — заставить заплатить за все жизни, которые я отнял.

Ее руки опускаются, когда она судорожно сглатывает.

— Сколько?

Я опускаю взгляд на ее широко раскрытые глаза, и моя грудь чертовски болит, когда я заново переживаю один из самых мрачных моментов в своей жизни.