– Хреновая идея. Её запросто могли бы ткнуть ножом в бок под утро и жестоко содомировать. Были случаи в практике, когда милосердие клиента приводило к твердому предмету в прямой кишке этого клиента.

– Она была добра к каждому созданию, с которым её сводила жизнь, – поморщился гость, неприязненно посмотрев на сестру Регину. – В какой-то момент она пожаловалась мне, что у неё часто болит голова, а сны преисполнены кошмаров.

– Каких кошмаров? – спросила Оливия, беря в руки блокнот в коричневой обложке, украшенной непонятными отцу Джозефу знаками. – Сексуальных?

– Простите?

– Её ебали во сне? Пердолили, как сидорову козу? Жарили во всех позах? До крови царапали лоно?

– Эм… Нет. Кошмары были абстрактными. Чаще всего она описывала их как тьму, которая разговаривала с ней, пыталась сбить её с пути, соблазняла. Марта рисовала картины по мотивам своих снов. Вот, взгляните, – мужчина протянул Оливии рисунок, на котором была изображена голая женщина в языках пламени. Рисунок был настолько качественным, что казалось, будто нарисованная женщина в ближайшую секунду начнет свой соблазнительный танец. Но Оливия внимательно всмотрелась в лицо женщины. Оно было пугающе злым и жестоким, а черные глаза внимательно смотрели на того, кто держал рисунок. – Странность в том, что Марта никогда не умела рисовать. Даже простые каракули были для неё чем-то сверхъестественным.

– «Точка, точка, огуречек, получился человечек», тоже для неё было трудно? – спросила Оливия, усмехнувшись. Отец Джозеф поджал губы и кашлянул. – Не стоит злиться. Чаще всего к нам приходят люди и говорят, что душой их близких завладел демон, а на деле оказывается, что любимый сынок словил передозировку и просто обосрался. А когда пытался встать, измазал стены в говне. Не всегда виноваты демоны, святой отец. Чаще всего виноват человеческий идиотизм и боязнь получить по жопе от родных.

– Простите, вы не могли бы выражаться… помягче, – поморщился священник, но наткнувшись на лед в глазах Оливии, замолчал. – Хотя бы самую малость.

– Мир таков, каков он есть, отец Джозеф, – холодно бросила монахиня. – Здесь люди подыхают от «пыльцы феи», избивают жен кулаками, вымещают злобу на детях, до смерти лупцуют животных за то, что те напрудили лужу, и сваливают все на демонов. Только демоны здесь не при чем. Виноваты сами люди. Именно они позволяют демонам забрать их души, а когда становится слишком поздно, бегут к нам. «Ох, спасите-помогите, меня хочет выебать Диавол». Вы хотите, чтобы я была помягче? Я и так, блядь, предельно корректна.

– Это точно. Обычно концентрация слова «блядь» у сестры Оливии зашкаливает, – кивнула Регина, делая маленький глоток кофе из своей чашки. Она взяла рисунок, который священник положил на стол, и нахмурилась. – Подождите. Вы говорите, что Марта не умела рисовать вообще, да?

– Да, сестра.

– Я вам верю, – хмыкнула Регина, кладя рисунок на стол и поворачивая его к священнику. – Левый угол.

– А чтоб тебя… – прошептала Оливия, недовольно смотря на маленький знак, который терялся в языках пламени. Он изображал странные кривые фаллические загогулины в обрамлении древних арамейских символов. – Сигил луксуриев.

– Простите? – не понял отец Джозеф. – Чей сигил? Лкусуриев?

– Это значит, что ваша клиентка попала в сети блудниц. Хитрожопые крысы. Давно не появлялись, и на тебе. Регина, дай мне «Познание».

Та кивнула и, порывшись в ящике стола, извлекла на свет толстую книгу в тяжелой деревянной обложке. Отец Джозеф заинтересованно подался вперед и внимательно осмотрел рисунок, нанесенный на деревянную пластину.

– Мне не доводилось видеть такой книги, – тихо произнес он.

– Естественно. Это «Познание». Основной труд ордена святой Ангелины и наша реликвия. Эта книга содержит сведения о всех дьявольских легионах, верховных иерархах и рядовых ублюдках Ада. Раньше каждый орден владел своим «Познанием», – буркнула Оливия, раскрывая книгу. Она пару минут просто листала страницы, бережно переворачивая их толстыми пальцами, а потом, удовлетворенно хмыкнув, повернула книгу к отцу Джозефу. Тот, нахмурившись, внимательно посмотрел на гравюру, изображающую похожую женщину в языках пламени. От рисунка тоже веяло странной злобой и жестокостью.

– «Луксурии, они же блудники и блудницы, – прочел отец Джозеф. – Если где творилась похоть и блуд, луксурии обязательно появятся, да душу светлую на тьму обрекут». Первый раз о них слышу, если честно.

– Блядищи, – со знанием дела ответила Оливия, закуривая сигарету. – Самые отъявленные блядищи. Все вокруг себя превращают в бордель, ненасытные, как соседский бульдог Патрик, охочий до чужих ног. Очень любят беззащитные души девственников и девственниц, уродов и добряков.

– Иными словами – кормятся неудачниками, – резюмировала сестра Регина. Она вздохнула, увидев на лице отца Джозефа растерянность, и пояснила более подробно: – О Вавилонской блуднице наверняка слышали?

– Конечно.

– Это и есть Луксур, а её подданные именуются луксуриями. Она одна из верховных демонесс, отвечающих за блуд.

– Еблю, – поправила её сестра Оливия. – Редкостная блядь. Если она нашла себе душу, то вцепится в неё всеми пальцами и не отпустит. Вашей Марте повезло, что она погибла так рано.

– В смысле? – нахмурился отец Джозеф.

– Обычно луксурии не позволяют своим носителям умирать, пока цель не достигнута. Их цель – смутить душу. Спихнуть её с правильного пути. Одержимость луксуриями осложняется и тем, что носитель фактически осознает, что творит, но не может бороться. Поэтому он медленно, но верно убеждает себя в том, что виновен. А луксуриям только этого и надо. Когда человек сдается, демон убивает его, тело пожирает, а душу забирает в Ад. Понятно? Ваша Марта боролась за душу, но демон был сильнее. В какой-то момент он понял, что её не сломить, и убил её. Изувечить тело… Луксурии это любят, отец Джозеф. Скажите, вы не замечали за Мартой странного поведения в эти дни?