Точно, про подстилку-то мы совсем забыли. Хорошо, что Джант догадался. Я забрал у него тряпки и постелил их на полу пещеры, в том углу, где обычно лежала самка дургана, и мы с Альвиниэль перенесли всех детёнышей туда.

Затем я налил молока в крышку и поднёс его к мордочке одного из детёнышей. Тот тыкнулся в него пару раз, развернулся и уполз. Я дал это молоко каждому из малышей, но результат был одинаковым. То же самое произошло и с молоком из другой бутылки.

— Это молоко травоядных. Возможно, поэтому они его и не пьют? — предположил Джант.

— У тебя кровь молотильщика ещё осталась? — спросил я.

Он достал флягу открыл её и протянул мне. Фляга магическая, поэтому кровь испортиться не успела, но начала густеть. Использовать её для создания зелий и артефактов уже нельзя, но она ещё не воняет, значит пить её можно. Я вылил воду из миски, налил туда немного молока и немного крови молотильщика. Размешал это всё, налил в крышечку и поднёс к мордочке одного из детёнышей пустынного скакуна и тот, на удивление, начал пить. Я напоил одного, набрал крышку и стал поить другого. Тот тоже с удовольствием выпил эту смесь, а я вытер, выступивший на лбу, пот. С голоду не умрут, уже хорошо.

И тут мы услышали лай и визг дурганов.

— Оставайтесь здесь! — приказал я и рванул туда, откуда доносился визг.

То, что я увидел, когда добежал, повергло меня в дикий шок. Самка дургана, которая убежала из тупика пригнала сюда другую самку. Та уперлась в стену и не желала идти дальше на занятую нами территорию, а эта усиленно её гнала.

Увидев меня, новая самка оскалилась, зарычала и ещё сильнее вжалась в стену. Я залез в рюкзак достал ещё один кусок мяса и бросил новой самке, но та даже нюхать его не стала. Она рычала, поскуливала и ещё сильнее пыталась вжаться в стену.

Нет, так диалог мы не наладим. Я рванул к животному и схватил её так, чтобы она меня не смогла укусить. Затем поднял мясо и сунул ей в пасть.

— Пойдём, — обратился я к нашей первой самке, и та, перестав рычать, спокойно побежала рядом со мной. Самка, которую, я нёс, хоть и боялась, но поняв, что ей в рот попал кусок вкусного мяса, не стала выплёвывать его, а доела и только потом подняла скулёж.

Когда мы зашли в тупик, в котором мы разместили малышей, наша самка сначала обнюхала тряпки, которые мы наложили, потом покрутилась немного и улеглась.

— Налейте в миски молока, — попросил я, и Мирт, который уже вернулся, налил молока и достал из своего рюкзака мясо. Я отпустил новую самку, и та вжалась в противоположный угол.

Мирт бросил ей кусок мяса, но она снова даже не посмотрела в его сторону, продолжая нас бояться. В это время наша самка накормила восьмерых детёнышей пустынного скакуна, встала и подошла к новой самке. Зарычала на неё, но та так и не двинулась с места. Тогда наша самка укусила за ногу свою новую подругу и та, заскулив больше от испуга, чем от боли, поскольку ноги этих животных тоже находились в броне, сделала несколько шагов вперёд.

Следующий укус и ещё несколько шагов вперёд. Третьего укуса не понадобилось. Достаточно было только рыка, и новая самка добежала до противоположного угла с тряпками, села и вжалась в него. Малыши тут же пища поползли к ней, и некоторым даже удалось начать тыкаться в её живот. Вот только она и не подумала раздувать его, чтобы дать детёнышам добраться до сисек.

— Ладно, давайте немного отойдём. Она нас боится.

Я налил полную миску молока, добавил туда крови молотильщика, перемешал и аккуратно поставил перед новой самкой. Мирт кинул рядом пару кусков мяса, и мы сделали несколько шагов назад.

Наша самка подошла, понюхала, затем выпила немного молока, взяла кусок мяса и положила его перед новой. Затем отошла чуть в сторону, покружилась на месте, обнюхивая тряпки, и улеглась. Живот при этом раздувать не стала, и пищащие детёныши, учуяв запах той, кто их уже кормил поползли к ней.

Скулёж и рычание прекратились ридок через десять, когда новая самка поняла, что убивать её тут никто не собирается. Тогда она начала обнюхивать это место и первым делом съела оба куска мяса, а затем выпила всё молоко.

Детёнышей пустынного скакуна она тоже обнюхала, но не облизывала, пока не обнюхала весь тупик, держась от нас на расстоянии. И когда она, наконец-то, улеглась, к ней снова поползли некоторые детёныши. В этот раз она их обнюхала и облизала, Но, прежде чем она решилась их покормить прошло ещё полхорта.

— Надо их как-то назвать, — подала идею Альвиниэль.

— Может Рэм и Рам? — предложил Мирт.

— Нет, слишком одинаково. Давайте назовём их Рэм и Грета.

— Я не против, — отозвался я.