— Нет, добиться от него ничего не удалось — он только выл, словно подстреленный зверь, да повторял одну лишь фразу: «они идут».

— Кто они?

— Не знаю. — Старик в очередной раз пожал костлявыми плечами. — В протоколе зафиксировано, что Клыков был сильно избит — тело чуть не сплошной синяк. Китель обуглен, волосы, брови и усы подпалены, лицо обожжено.

— Пытали его, что ли?

— Очень может быть, Сереженька, — легко согласился Полобухин. — Клыкова подлечили, но разговорить его так и не смогли: даже через месяц он твердил как заведенный «они идут» и все. В общем, направили его лечить душевное расстройство «на дачу к купцу Канатчикову»…

— Значит, так ничего и не добились, — сожалением произнес Петраков. — Жаль, очень жаль! Должно же быть какое-то объяснение всей этой истории… А единственный свидетель, как назло, — Сергей покрутил пальцем у виска, — свихнулся.

— Где-то через полгода была предпринята еще одна попытка допросить Клыкова. Но пациент приюта для душевнобольных нес такую ересь про каких-то чудовищ, демонов и тварей, что лечащий его доктор написал в заключении — маниакальный бред, вызванный сильным потрясением.

— Да какие еще потусторонние силы? — воскликнул лейтенант. — Нет никаких сил: ни бога, ни дьявола!

— А, вы, милсдарь, в потусторонние силы, значит, не верите?

— Фигня это все — опиум для народа! — порывисто заявил Сергей.

— Не иначе атеист?

— Убежденный! — добавил милиционер.

— Ну-ну, ну-ну… Я бы не был столь скоропалительным в своих выводах.

— А что Хвостовская? Тоже с концами?

— Нет, она объявилась годика через два после этого случая, заявив, что все это время пребывала в Лондоне…

— Постойте, а как же…

— Все бумаги у нее были в порядке, были свидетели, которые подтвердили, что в тот злополучный день её в Москве, да и в России не было, и быть не могло!

— Фокусница, однако!

— Ну вот, Сереженька, и вся моя история… Ну что, я смог вам помочь? — полюбопытствовал Полобухин.

— Если честно сказать, Викентий Поликарпович, еще больше запутали, — ответил Петраков.

— А у вас-то что приключилось?

— Извини, дед, но это пока секретная информация, — непререкаемо заявил лейтенант.

— Понимаю, — грустно вздохнул Викентий Поликарпович. — Но, логически раскинув мозгами, могу сделать вывод: что-то странное опять произошло в том же доме, на Дровяном восемь. Я прав?

— Эх, Викентий Поликарпович, лучше ты был бы неправ! — воскликнул милиционер. — Что случилось, сказать не имею права, но дом тот же. И подозреваемая — дочка Хвостовской, и дворник — Епанчин, сын того, пропавшего.

— Хотелось бы мне узнать, чем у вас это дело закончится. Но, сдается мне, результат будет тем же. То есть — никаким!

Пока длился разговор милиционера с бывшим жандармским архивариусом, на улице стемнело.

— Обещать не могу, но, если секретность снимут — обязательно поделюсь. Ладно, дед, пора мне, — Петраков поднялся с лавочки, и протянул старику руку. — За помощь спасибо!

— Обращайся, пока я не помер, — пожал протянутую руку старик. — Недолго уж мне осталось…

C поднятым воротником и с надвинутым на самый нос широким козырьком кепки-восьмиклинки, презентованной Лазареву наглым рыжим пройдохой, называющим себя богом Локи, Руслан с наслаждением гулял по оживленным московским улицам прошлого столетия. Его «система маскировки» пока неплохо справлялась со своей задачей, и успешно скрывала от простых обывателей бледно-синюшный цвет нового лица, которое местами и вовсе приобрело серовато-землистый оттенок.

Но жителям огромного мегаполиса (даже в эти допотопные годы, столица оказалась все так же набита неимоверным количеством народа), вечно-спешащим по своим неотложным и весьма важным делам, было абсолютно посрать на очередного приблатненного полубандитского фраерка, каким Руслан им, наверное, казался со стороны.

А многочисленные гости советской столицы и вовсе старались его не замечать, опасливо обходя стороной. А доблестную советскую милицию обходил стороной уже он, не желая привлекать ненужного внимания. Хотя, чего такого могли они сделать напрочь мертвому чуваку, в котором прорастали «семена» демона? Можно было спокойно поймать пулю, а после забежать за угол и прикинуться трупаком! И хрен бы кто догадался, что это не так!

Что и говорить, основательно подговнили Руслану с новым «вместилищем» два древних пердуна, называющих себя не иначе, как бессмертными богами. Бывшими, правда, а сейчас числящимися в аду бесами, или, как любил уточнять Велес — демонами наивысшего Первого Чина[1]. Подсунули залежалый товар с душком и провалились в свою преисподнюю. Мало того, что Лазарев неожиданно оказался внутри трупа какого-то молодого гопника из прошлого, так они еще и сделали из него долбанного демона. А точнее — какого-то дохлого упыря, слепленного на скорую руку из человеческой основы.