Предупрежденный обо всем замначальника охраны, извиняющимся тоном сказал:

– Только вам придется спуститься в подвал под офисом. Там у нас прохладно, накиньте что-нибудь.

– Обойдусь, – буркнул Майонез. – Веди быстрее в застенок, гестаповец доморощенный!

В подвальном помещении, куда привели Майонеза, было действительно холодно и сыро. Под потолком мерцала лампочка ватт на сорок, включенная по случаю его прибытия. Посреди комнаты на металлическом стуле сидел хорошо скроенный чернокожий парень. Его руки были сзади схвачены наручниками. Узник с непривычки щурился на неяркий свет, стараясь разглядеть вошедшего.

Майонез по-хозяйски посмотрел по сторонам. Он уже успел пожалеть о том, что так легко согласился допрашивать этого иностранца. Мишка не обольщался по поводу своего знания английского и понимал, что выручить его в этой ситуации сможет только чудо. Чеканя каждое слово, он выдавил из себя единственное, что помнил со времен военного училища:

– Вот из ё нейм?! – строго спросил Мишка. И, вспомнив вежливую училищную англичанку, ходившую непрерывно по аудитории на выпукло-вогнутых ножках, как Буратино, деликатно добавил: —Пли-из!

На лбу чернокожего парня от волнения вздулись вены и выступила испарина. Казалось, он на мгновение задумался, стоит ли отвечать на вопросы этого сурового на вид человека, который был куда как страшнее вчерашнего худосочного очкарика, приходившего с ним беседовать.

– Май нейм из Бляхер, – после некоторого раздумья доложил узник.

Майонез внутренне сжался от злости. «Только бы сдержаться, только бы не дать волю своим чувствам и кулакам, – подумал он. – Это же надо, сколько прослужил в армии и в милиции, но никогда не слыхал, чтобы так изощренно ругались! В одном слове – сразу два матюга! Ну ладно, я тоже упертый!»

Подойдя почти в плотную к негру, Майонез поднес к его носу свой гиреподобный кулак:

– Вот из ё нейм, твою мать?! – словно строевым шагом по плацу отчеканил майор Корнеев.

– Май нейм из Михаил Бля-хер!!! – отчаянно завопил узник совести.

Майонез посмотрел на него с небывалым остервенением. В голове непривычно шевелились сразу ни то две, ни то три мысли одновременно:

«Не знаю, откуда этот гад знает мое имя, но так меня еще никто не оскорблял!»

Не сдержавшись, Майонез от всего сердца залепил бедолаге в челюсть. Тот негромко охнул и вместе со стулом перевернулся на 180 градусов, приняв где-то далеко в углу ни то позу лотоса, не то еще чего-то дикорастущего, и потерял сознание.

Майонез посмотрел по сторонам и, не найдя ничего подходящего, взял в руки висевший на стене огнетушитель, чтобы его струей привести допрашиваемого в чувство. Словно предугадывая недоброе, парень открыл мутные глаза и с ужасом посмотрел на своего мучителя. Михаил легко приподнял упорного арестанта вместе со стулом высоко над собой и ласково прошептал:

– Я тебя, сволочь, русским языком спрашиваю: вот из ё нейм?

– Ну я же сказал, – взвыл на чистейшем русском чернокожий, – что меня зовут Михаил Бляхер!

– А что же ты, гад, мне голову морочишь?!

– Так вы же по-английски спрашивали, – захныкал парень.

– По какому учили, по такому и спрашивал, – важно заметил Майонез. – Кстати, бляхер – это что?

– Бляхер – это такая фамилия!

– А… 7-40?

– А вы что, шовинист?

– Я… майор, – подумав, сообщил Майонез.

– Майор ФСБ?

– Нет, но тоже из трех букв, – подпустил туману Михаил.

– Значит, ФБР, – обреченно выдохнул парень.

– Еще хуже! – успокоил майор ГАИ.

– Будете пытать? – с ужасом покосился на огнетушитель арестованный.

– Зачем? – искренне удивился Корнеев. – Сам все расскажешь.

– А что говорить—то?

– Сначала – все про себя. А потом про то, что случилось вчера. Жратиньки небось хочешь?

– Конечно, сутки не ел…

– Вот, пообщаемся и покормлю тебя, – пообещал Майонез. – Ты какое пиво пьешь?

– Темное.

– Ну, понятное дело. Мог бы и не спрашивать. А я вот больше светлое люблю. С майонезом.

– Не, я больше с морепродуктами.

– Естественно – дитя природы.

Мишка по-хозяйски оглядел помещение и, не найдя стула, прислонился к батарее. – Значит, Бляхер, говоришь?

– Да, по матери. Я ее фамилию взял после совершеннолетия. А по отцу я Козлов.

– То есть как это – Козлов? – не понял Майонез.

– Да очень просто. В 1955 году в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, слыхали?

– Слыхал, вроде, – неуверенно согласился Михаил.

– Ну так вот, бабушка моя, Вера Михайловна Козлова, на нем переводчицей была.