а) гуляем по улице, взявшись за руки;

б) вместе лежим в постели на рассвете, и я смотрю на ее лицо, такое милое и спокойное во сне;

в) сидим за уединенным столиком в ресторане и, пристально глядя друг другу в глаза, смакуем вино.

Сами видите, это совсем не то, чему учит настольная библия Холостяка. Хотя, если подумать, она вряд ли сможет воплотить в себе прочие черты Моей Единственной. Например, я не могу себе представить, что:

а) уехав от нее на шесть месяцев по обстоятельствам от меня не зависящим, я могу быть уверен в том, что она дождется моего возвращения;

б) мы живем с ней под одной крышей;

в) я предлагаю ей выйти за меня замуж.

Но все-таки после разрыва с Зоей больше других подходит под описание Моей Единственной именно Маккаллен. А в данный момент этого вполне достаточно.

— На сегодня все? — спрашивает она.

— Да, спасибо. Ты была очень терпелива.

Она берет с пола полотенце и оборачивается в него.

— И что теперь?

Хороший вопрос. Я задавал его себе тысячу раз за последние несколько часов. Мне бы хотелось ответить что-то вроде «До дня рождения Мэтта у меня есть еще часа три, так что можем воспользоваться ими и завалиться в постель». Но в реальной жизни Маккаллен за весь день не подала ни одного повода полагать, что согласится на такой вариант. Поэтому я предлагаю что-то более двусмысленное:

— Можно раздавить бутылочку вина… Она улыбается:

— Нет, не в смысле теперь — «сейчас». Я имела в виду, что теперь с картиной. Она ведь еще не закончена? Значит, мне нужно будет еще позировать, так?

— Ну да, конечно, само собой, — быстро, будто я сразу догадался, о чем она. — Да. Еще пара сеансов, и будет готово. Если, конечно, ты сможешь их выдержать.

— Легко. Мне даже понравилось. Не считая боли в мышцах и суставах, — говорит она, массируя плечо.

— Тебе не было скучно?

— Нет, с тобой весело. Ты, наверное, к этому привык — развлекать людей, пока они позируют тебе.

Уже лучше, дело продвигается. Я ей нравлюсь.

— Да, наверное, — соглашаюсь я. — А вино? У меня в холодильнике есть бутылка, если тебе это интересно….

Несколько секунд она обдумывает мое предложение, потом говорит:

— Нет, я лучше пойду. Сегодня вечером со свекровью встречаюсь.

У меня все внутри обрывается.

— Со свекровью? Разве ты…

Она смеется и откидывает волосы с лица.

— Замужем? Господи, нет, конечно! Она мне не настоящая свекровь, просто мать моего парня. У нее сегодня день рождения.

Парня… Как же я не подумал об этом. Поверить не могу, что до этого она ни разу его не упомянула.

— Я не знал, что у тебя есть парень. — В моем голосе ясно угадывается разочарование. Я пытаюсь сделать вид, что просто продолжаю светскую беседу. — И давно вы вместе?

— Три года.

— Значит, все серьезно?

— Вроде бы.

В ее голосе слышится легкая неуверенность. Этого достаточно, чтобы я продолжил свои расспросы:

— Извини, что спрашиваю, но он не против, что ты позируешь мне в обнаженном виде?

— Если бы знал, был бы против.

— Понятно.

Мы оба улыбаемся.

— Но у него нет повода для беспокойства. Между нами же ничего такого нет. Я ему не изменяю. Ничего криминального.

— Тогда почему ты ему об этом не сказала?

— Потому что он начал бы ревновать, забеспокоился. Чего зря его расстраивать.

— Ты его любишь?

— Да, — говорит она, выходя из комнаты, чтобы одеться. — Очень.

Так, значит, традиционный сценарий совращения отпадает. Больше похоже на чтение рукописи с конца. Объект моей страсти из обнаженного состояния перешел в одетое и теперь собирается уходить. Более того, объект только что сообщил, что уже три года встречается с мужчиной, которого любит. Даже очень любит.

Вполне достаточно, чтобы охладить пыл большинства страстных воздыхателей, но только не мой! Я концентрируюсь на маленькой искре надежды посреди бескрайней мглы: она готова обмануть своего любимого, чтобы побыть со мной. И обман повторится на следующей неделе. Конечно, если говорить о значительности этого факта, то он бросается в глаза не больше кивка в толпе прохожих. Но он дает мне надежду. Вывод: отказ выпить со мной вина, чтобы не опоздать на день рождения свекрови, говорит не в мою пользу. Но на будущей неделе все может быть по-другому…

Что касается самолюбия, случались и не такие поражения.

Место действия: дом родителей Мэри Райнер.

Время действия: 6 часов вечера, 15 мая 1988 года.

Мэри. У тебя есть? Я. Да.

Мэри. Так ты собираешься его надевать или как?

Я. Да, конечно.