— Ничего особенного, — я пожала плечами. — Просто, я хочу спокойно закончить университет и сделать это с максимально лучшими оценками. Но из-за этой чертовой книги я уже два дня пропустила занятия и я не знаю, что будет дальше. Если я выиграю, хочу, чтобы ты сделал так, чтобы меня никто не трогал и я смогла продолжать спокойно учиться.

Некоторое время Этьен молчал. Сначала просто смотрел на меня. Слишком пристально. Пронзающее. Затем, вновь поднес к губам стакан и, сделав небольшой глоток, спросил:

— Не боишься у меня что-либо просить?

От того, как был задан этот вопрос, по коже скользнули мурашки, но я отрицательно качнула головой:

— Я не буду просить. Я буду требовать, так как собираюсь на равных условиях выиграть спор.

Уголок губ Дар-Мортера приподнялся. Но это не была усмешка или оскал. Скорее, что-то намного хуже.

— Знаешь, почему я изначально предложи спор? — спросил он, настолько безразлично, словно мой ответ его совершенно не волновал.

Вариантов у меня было множество. Например, то, что Этьену просто было скучно. Или же то, что он терпеть не может тех, кто его трогает и на подобное никогда не закрывал глаза. Но все же, я хотела услышать ответ Дар-Мортера, раз, кажется, он собирался его дать.

— Нет, не знаю, — произнесла.

— Обычно я не трогаю девушек, — Этьен поставил стакан на стол. — Вы слабые и бестолковые. Нужные только для одного. Но ты бесишь настолько сильно, что мне охренеть, как сильно хочется сделать тебе больно.

— Я, конечно, рада, что стала для тебя особенной, но давай без этих внезапно вспыхнувших чувств, — произнесла, тут же вжимаясь в спинку дивана. Этьен посмотрел на меня так, словно уже выбрал каким способом убить. — Да шутка это.

— Впервые встречаю такую идиотку, как ты, — мрачностью во взгляде Этьена можно было испепелить сам ад. — Мне даже немного интересно, с какой дыры ты вылезла, раз жизнь для тебя кажется ебанной сладкой ватой.

Уголок моих губ дрогнул в ироничной улыбке. Этьен считает, что я на мир смотрю на розовые очки, раз его не боюсь?

Но, как раз у меня все было наоборот. Жизни я хлебнула.

Страшно, это когда отец бил пятилетнюю меня головой об стену, за то, что я из-за голода откусила кусочек его сэндвича. И страшно, это когда мать пытается защитить, но по итогу отец ломает ей ребро и руку. За волосы таскает по всей квартире, но ни один сосед не приходит на наши крики и плачь.

И страшно это когда единственный друг, с которым вся жизнь была связана и в котором ты искала эмоционального спасения, предает тебя, унижает при всех и разбивает на части.

Вот это страшно.

Дар-Мортер — нет.

Конечно, я бы не сказала, что страха по отношению к нему у меня вообще не было. Я же не идиотка. И чувство самосохранения у меня имеется. Но все же Этьен был не прав насчет меня.

Мне просто хотелось спокойно учиться. Чтобы меня не хватали за руки и не тащили непонятно куда.

— Так, что насчет спора? — спросила. — Мы продолжаем?

— Давай, — лениво ответил парень, проводя ладонью по голове. Волосы у него были прямо очень коротко стрижены. Торчали ежиком. — Мне даже интересно, как ты будешь реагировать на боль.

— Только, если я проиграю, — сказала, пожав плечами. Но что такое боль я и так знала. — А я собираюсь выиграть.

Несколько дней назад

— Месье Дар-Мортер… вы меня неправильно поняли, — захлебываясь собственной кровью и водой реки Рон, мужчина онемевшими ладонями оперся о траву. Попытался приподнять голову. Перевернуться, но вновь рухнул и руками обхватил грудь. Там, где были сломаны ребра. — Я бы никогда… никогда в жизни не сказал такого про вашего отца… Я уважаю его… Не пошел бы против него…

Мужчина стиснул зубы. До такой степени, что перед глазами вспыхнуло пятнами, но кое-как приподнялся. Желал посмотреть на Этьена, но увидел лишь двух верзил, подошедших к нему. Подхвативших под руки и поставивших на колени.

— Месье Дар-Мортер, меня оболгали… Я готов умереть за вашего отца… Я… Я… — попытка вырваться вызвала острую, раздирающую боль и удушающий хрип, сорвавшийся с окровавленных губ.

Верзилы посмотрели Этьена и, когда он еле заметно кивнул, они накинули мужчине на голову мешок, после чего потянули его к реке.

— Будем уезжать? — спросил Девять, подходя к Дар-Мортеру. Он ладонью растрепал светлые волосы и накинул на голову капюшон толстовки. Сегодня было холодно. Выпал снег.

— Да, — Этьен с безразличием посмотрел на огромного, бритоголового мужчину, стоявшего рядом с ним и коротко сказал: — Можете покинуть это место.

— Слушаемся, — мужчина покорно кивнул. — Нам стоит что-нибудь передать вашему отцу от вас?

— Мои пожелания долгой жизни, — Этьен развернулся и по замерзшей траве пошел к машине. Девять последовал за ним.