— Ты чо, дед, это ещё самые умные! Кто уж совсем к науке негодным оказался, тех летом рассортировали, кого в армию, а кого и домой, чтоб до греха не доводить. К ним подход просто нужен, вот мои ничуть не лучше были поначалу, а сейчас любо-дорого посмотреть! Науку двигают только в путь! — Стал успокаивать его Егор. — Вот только женский вопрос их испортил, вернее, его отсутствие. Ну и мои постарше будут, ничего, наведем порядок! А на выходные Маня с подругой вечером концерт обещали дать, для тружеников села и приехавших им помогать студентов, наладится всё, не переживай! Труд и не таких перевоспитывал, надо для начала норму увеличить, чтоб ухайдакивались больше…

— Вот на этой то дискотеке и устроят самый лютый мордобой! Попомни мои слова! — Подобно слепой Ванге предрек Анисим. И кляня Александра Васильевича, отжавшего у него СВТ, побрел к себе. Не таким, совсем не таким он ожидал увидеть приезд студентов на картошку…

С приездом Егора со спутниками и увеличением нормативов по добыче корнеплодов — ситуация стабилизировалась, да и возбуждение студентов от смены обстановки (и приезда студенток) под воздействием физических нагрузок улеглось. А когда практикантов разделили и особо активных отправили в соседние Могузлы (после тщательного инструктажа), помогать Азатовским — вообще наступила тишь и благодать. Относительная, конечно, но и той вакханалии, что царила в первые дни — больше не наблюдалось. А новость о концерте (дуэт Маша и Дуняша стал чрезвычайно популярным в округе, многим из студентов уже довелось его лицезреть) — подстегнуло трудовой энтузиазм и укрепило дисциплину.

Овощехранилище и погреба заполнялись, что радовало всех причастных, а вот с зерновыми в этом году было не очень. Озимые порадовали рекордной для этого времени урожайностью, но посаженные весной семена пшеницы, овса и ячменя (осеннего урожая прошлого года) — подтвердили нерадостные прогнозы о необходимости тщательной селекционной работы в течении нескольких лет, как минимум. Гибриды оказались весьма нестабильными, только ручной труд по выборке удачных колосков (здесь неоценимую помощь оказали школьники и женщины) позволял надеяться на то, что по прошествии нескольких лет — получат свои, стабилизированные и районированные сорта, на голову бьющие ныне существующие.

Методики селекции по основным сельскохозяйственным культурам, без зауми и простым, доступным языком — были составлены давно и отправлены в типографии. На следующий год в нескольких регионах должны были заработать опытные селекционные станции, куда помимо теоретических материалов предполагалось отправить и семенной материал. Можно сказать, что помимо Попадалово — несколько филиалов уже функционировали, при каждом заводе. Не считая Троицка, где основали полноценное хозяйство, там же и высадили подсолнечник. В этом году рассчитывать на первое масло было глупо, но вот семян должно было хватить с лихвой для повсеместного его внедрения. Особенно на юге Империи…

До обещанного на выходные концерта дожить спокойно не получилось, ладно хоть случившееся не получило большого общественного резонанса. И без травм обошлось, дело случилось политическое. Служащие тайной экспедиции (не иначе, с помощью агентурных сведений) изъяли у студентов некую литературу, а троих человек — взяли под арест. К величайшему изумлению Егора, вроде во всех газетах про свободу слова и отсутствие всяческой цензуры задвигают, а тут этакий произвол. Особисты несколько его недоумение развеяли, пообщавшись после задержания подозреваемых и изъятия крамолы. Вначале, правда, пожурили его:

— Ну вот как так, Егор? Вы когда с Александром Павловичем поехали в августе по гостям в Башкирию, у нас оперативные работники чуть драку не устроили за то, кто за вами приглядывать поедет! Ждали, понимаешь ли, что вы в пучину греха и разврата очертя голову кинетесь, вырвавшись из семейных уз! А вы даже овечку не зарезали! А потом ещё этакий финт выкинули, возвратившись обратно на единственной оставшейся у глубокоуважаемого бия лодке! Потеряли ведь вас, несподручно оказалось конным за лодкой по реке следовать…

— Блядь! — Обрадовался Егор тому факту, что он, оказывается, под неусыпным надзором. Нет, он и без откровений служащих о нечто таком догадывался, но одно дело догадываться, другое увериться самому. — Это чо теперь, я всегда под колпаком?

— Ну-с, в спальню к вам с вашей супругой нос никто совать не станет, но ваша безопасность, как носителя конфиденциальной информации, под неусыпным контролем. Да и не только ваша. Вас, верно, интересует сегодняшний инцидент? Вот полюбуйтесь!

— Что это?! — Егор принялся вертеть в руках переданную ему брошюру и томик, готический шрифт на обложках, по всей видимости немецкий, ясности не прибавлял. — Ну книги и книги, у нас ведь вроде в империи нет цензуры, по крайней мере явной?

— Да, но факт появления на Урале книг, отпечатанных в европейских типографиях и в первую очередь предназначенных для иностранной публики, заслуживает самого пристального внимания! И какая литература! Изя Лазерсон и Барух Шикльгрубер, «Протоколы сионских мудрецов»! Лев Михайлович Гумилев, «Капитал», первый том! Ещё европейские умы не ознакомились, а уже у нас появилось! Были вынужденны принять меры!

Егор, оценив иронию и комизм ситуации — заржал как конь, до слез.

— Ыыы! Так пусть бы читали! — В промежутках между приступами хохота предложил он особистам. — Только на пользу пойдет!