К сожалению, как и раньше, белоповстанцы умеют лучше наступать, чем удерживать занятое. У правительства, у командования от успехов кружится голова. О партизанском характере выступления совершенно забывается. Одновременно между командованием и правительством начинаются трения. Выдвижение далеко вперед войск усилило агитацию коммунистов в тылу; начались партизанские набеги на сообщения с Хабаровском. Требуется большой расход людей для охраны. Эксплуатация нового участка железной дороги требует новых больших расходов; нужен немедленный ремонт многих мостов и разрушенных сооружений.

Белоповстанческий отряд под начальством генерала Молчанова6 весь поход от Хабаровска ничего не берет от населения даром; генерал Молчанов борется с самовольными реквизициями. Но для этого нужны деньги на все – на корм, на подводы и проч. Пока наступали, захватывали патроны и расход их был небольшой; как только остановились, расход патронов увеличился, а запасов не было. Наши люди по-прежнему не умели экономить патронов.

В декабре наступил резкий холод; пока шли вперед, это еще не было горем; при остановке холода чувствуются резче. Нужны валенки, полушубки, теплое белье. На все нужны деньги. Валенки не заказаны, полушубки посланы из Харбина в начале ноября, но задержаны на Китайской железной дороге «по претензиям к Атаману Семенову». Там же задерживается и другое добро по указке лиц, хорошо знавших то, что ранее отправлялось из Маньчжурии, и старавшихся заработать на этом. Нужны деньги и деньги.

Правительству не хочется сознаться, что все рассчитано было только на партизанский набег, что средств неоткуда взять, что правительство в этом отношении бессильно и что приходится бросить захваченный район. Начинаются вопли о злоупотреблениях по снабжению, а на самом деле просто не было расчета того, на что способны, что потребуется. Очевидно, была надежда, что с успехом придут и деньги – на этом все строилось. Начинаются выступления в Народном собрании против правительства с запросами о том, что предпринимается для армии.

Между тем успехи белоповстанцев не на шутку встревожили ДВР, а за ним и советское правительство. Начались обычные крики о японских наемниках и проч.; начали собирать все, что можно, для противодействия. В начале января против Хабаровска под командой Блюхера собралась сильная группа с броневиками, которая и начала наступление. Оборона в сильные морозы без теплой одежды скоро оказалась не по силам нашим войскам; они вообще-то плохо оборонялись. В первых числах января около ст. Волочаевка произошли горячие бои, в которых красные понесли большие потери; у нас было много обмороженных; запас огнестрельных припасов оставался ничтожным. Перед командованием вставал вопрос, что делать дальше, так как видно стало, что справиться в дальнейшем со снабжением невозможно. Решено бросить Хабаровск и постараться организовать фронт где-нибудь поближе, если позволят средства. Начался отход.

В конце января я снова был во Владивостоке несколько дней. Рознь между правительством и армией или, вернее, между С. Меркуловым и командованием усиливалась. Командование определенно винило председателя правительства в том, что после начала отхода белоповстанцев он занял какую-то враждебную армии позицию, советуясь за спиной командования с безответственными лицами о разных способах реорганизаций, перемен и т. д. Началось снова выращивание различных группировок в армии – семеновцев, глуткинцев, флотских, в которых правительство ищет поддержки против каппелевцев.

Народное собрание поддерживает командование в оппозиции против правительства. Меркуловы винят командование в больших расходах на походе, в неправильной постановке снабжения, сваливают вину на командование. Внешне члены правительства в дружбе с командованием, продолжаются обеды и т. д. Но не могут подвести итоги возможностей и вместе наметить, что делать дальше.

В конце февраля месяца уже намечалась полная ликвидация Хабаровского похода в виде возвращения армии в казармы с отнятыми у красных пушками, причем японцы, видимо, были страшно недовольны этим и заявили о том, что все отходящие будут разоружаться. В это время шли разговоры о соглашении Японии с советской Россией и об эвакуации Приморья.

В поисках какой-нибудь опоры и для ориентировки посылаются от правительства и от армии представители к маршалу Жоффру, возвращавшемуся домой через Пекин из Японии. В середине марта я ездил во Владивосток, чтобы передать результаты поездки в Пекин; приехал в момент, когда части армии бросили Иман и отводились в казармы. Было много недоразумений с японцами при возвращении.

Генерал Вержбицкий был на фронте. Председатель правительства вернулся «после болезни» на свой пост. Оказывается, это был уход от работы по настоянию командования. Очевидно, С.Д. Меркулов теперь передумал. Началась борьба за власть или, вернее, борьба за сохранение поста С. Меркуловым, сначала устранившимся, но затем передумавшим. Верхи командования считали дальнейшее пребывание его в правительстве недопустимым, так как ему нельзя верить ни в чем. С. Меркулов начал определенно обвинять командующего армией в неудаче похода, в непорядках по снабжению и пр.

В конце марта я получил письмо от генерала Пучкова7 с просьбой приехать во Владивосток и принять должность начальника снабжения. Прибыл туда, кажется, 31 марта. Генерал Вержбицкий предложил мне ознакомиться с положением снабжения, для чего быть председателем особой комиссии, назначенной для проверки снабжения. Как раз в это время председатель правительства прислал письмо с фантастическими выкладками расходов, произведенных на содержание армии, основанных, по-видимому, не на действительно выданном, а на разных сметных предположениях, которые были вообще не выполнимы. Помнится, что указывалось, будто содержание каждого человека в армии обошлось чуть ли не в 80 рублей в месяц. Это письмо было предвзятым обвинением в неумении вести хозяйство.