И на мгновение мы заглянули в одну из этих огромных расселин на плато, обнаружив, что это ряд крутых коротких террас, уходящих всё ниже и ниже в тускло-голубую мглу, покрытых редкой растительностью и теснящимися рядами странных приземистых каменных хижин, плоских и угловатых, с овальными отверстиями в стенах. Мимо нас быстро пролетали терраса за террасой, стены утёса приближались, голубая дымка сгущалась, пока не появился слабый проблеск приближающегося дна пропасти, и лабиринт из камня и металла, возвышающийся на дне долины — один проблеск, не больше, потому что стены вдруг устремились вниз, пустынные просторы быстро проплывали под нами, и Марс проплыл в одиночестве, исчезая в чёрном космосе — Марс, затем серебро Земли, затем тьма. Занавес опустился, зажёгся свет, и мы в молчаливом изумлении направились к выходу.

Когда я повернулся, чтобы уйти, чья-то рука легла мне на плечо, и хриплый голос зазывалы раздался у меня над ухом.

— Эй, он хочет видеть вас внутри — парень, который там всем заправляет. Вернитесь туда, к шестиногому телёнку. Он будет ждать. И скажем так, может, поговорит с вами немного, а?

Удивлённый, я вернулся к шестиногому телёнку — к пологу в задней части шатра и распахнул его. Я оказался за сценой, передо мной был трон и все остальные принадлежности, а марсианин устало развалился на своём не слишком комфортабельном позолоченном сиденье. Над ним склонился человек — настоящий человек. Услышав звон колокольчика, закреплённого на пологе шатра, он развернулся и двинулся мне навстречу, улыбка на его лице стала ещё шире — это был Харви Хендерсон!

— Ну что, старый хрыч, как тебе понравилось шоу? — усмехнулся он. — Довольно сложный фокус-покус, не так ли?

— Блин, Харви, это грандиозно! — ахнул я. — Это больше, чем всё, о чём я когда-либо мечтал. Неудивительно, что они берут по пятьдесят центов, и им это сходит с рук!

— Да, это действительно отличное шоу. Но лучше бы я никогда не видел этого — и его самого. Так не может продолжаться, Хэнк, и я боюсь, что наш союз распадётся очень скоро. Ему всё это надоело, и не мне его винить!

— Ему? О, ты имеешь в виду марсианина — человека с Марса.

— Да, человека с Марса. Забавно, что я столкнулся с ним уже после того, как он перестал хоть на что-то надеяться — забавно и даже жалко. Я просто хотел снова увидеть тебя, Хэнк, чтобы ты знал, что я здесь. Впереди ещё одно шоу, прежде чем начнётся большой шум на улице. Увидимся позже, если, конечно, ты не предпочтёшь поглазеть на старушку Минни, нашу толстокожую одиночку и нашего больного верблюда.

Он вздохнул.

— Для них нет такой уж большой разницы между изъеденным молью верблюдом или беззубым львом и им самим. И он чувствует это гораздо сильнее, чем я. Это не может продолжаться вечно. Но сейчас на это нет времени — увидимся, после большого события. Передай Стиву — зазывале — что я так и сказал.

И я ушёл, чтобы вернуться после того, как большое представление вытеснит толпу с дорожки побочных шоу, и за столовой начнётся шествие. Марсианин по-прежнему восседал на своём огромном троне, но теперь все приспособления для представления были отодвинуты в сторону, а трон повёрнут спинкой к закрытому занавесу, лицом к зажжённой масляной плите, на которой что-то кипело в кастрюле. Харви рассыпал корм для рыбок в двух аквариумах.

— А, вот и ты, — сказал он с нескрываемым облегчением в голосе. — Я боялся, что ты сбежал от меня, а мне понадобится помощь до конца дня. После сегодняшнего шоу — что ж, всякое может случиться. Он сыт по горло.

— Но что ты делал с тех пор, как я видел тебя в последний раз? И откуда он взялся — как он вообще сюда попал?

— Я расскажу тебе, всему своё время. Но прямо сейчас вам лучше познакомиться — он думал о тебе с тех пор, как ты пришёл после шоу. Я думаю, он чувствует родственную душу.

Харви повернулся и заглянул в огромные глаза, которые пристально смотрели на нас. Его губы чуть заметно шевелились, как бывало, когда он прилагал большие умственные усилия. В ответ фигура на троне напряглась, подалась вперёд и, поднявшись на ноги, с трудом двинулась ко мне. Его глаза встретились с моими, задержались на мне, казалось, проникли в самое моё существо и исследовали мою внутреннюю сущность, отыскивая какую-то мысль или эмоцию, жизненно важную для того, кто был их хозяином. Нежно его рука взяла мою — грубая и сухая, безжизненная, как у мумии. На таком близком расстоянии его лицо казалось таким же грубым, как и у любого другого человека, которого я когда-либо видел. Марсианин уловил мои мысли, потому что в его глазах появилось что-то похожее на огонёк — что-то доброе и понимающее юмор. Харви тоже это почувствовал и усмехнулся моему замешательству.

— У меня для тебя сюрприз, Хэнк, — сказал он. — Постарайся держать себя в руках, старина. Не хотелось бы в тебе разочароваться.

Он нащупал затылок марсианина и резко нажал. Раздался негромкий металлический щелчок, слабое жужжание, и тело марсианина медленно, как сдувшийся воздушный шарик, превратилось в смятую груду красной ткани и обрамлённой проволокой псевдоплоти. Осталась только его голова, подвешенная в воздухе, под которой болтался трехфутовый цилиндр из бледно-фиолетового непрозрачного хрусталя. Ещё один щелчок, и огромный череп раскололся прямо за ушами. Харви аккуратно отложил половинки в сторону и отступил назад. Марсианин — настоящий «человек с Марса» — парил передо мной, наблюдая за мной.

Приземистый трехфутовый цилиндр из фиолетового хрусталя, чуть более двух футов в диаметре, переходил в прозрачную полусферу из стекла или кварца, похожую на линзу фонарика. В нём находилась голова марсианина — голова, очень похожая на макет черепа, который её скрывал. У него были маленький поджатый рот и изящный нос, лысина, широкий лоб и большой свод черепа, огромные глаза, но оттопыренные уши исчезли, а кожа лица и лба не была покрыта морщинами.

Всё было гладким, ровным и очень бледным и белым, почти обесцвеченным на вид, в то время как уши, казалось, были заменены неглубокими чашечками по бокам головы. Над головой марсианина и вокруг неё, внутри хрустального шара, висела сеть тончайших серебряных нитей, которые, словно паутинки, уходили вниз, в скрытую внутренность фиолетового цилиндра. Мгновение мы смотрели друг на друга, затем Харви нарушил молчание.