— Добро пожаловать, Ларс, царь Гардарики, — прогремел голос Михаила, эхом разнесшийся по залу.

По собравшейся толпе придворных пробежал шумок, их взгляды метались между нами, любопытство боролось с презрением. Я непоколебимо встретил взгляд императора Михаила.

Это была первая моя встреча с Михаилом, после того, как мы взяли дань с Царьграда. И, судя по всему, он затаил обиду. Феофил был более прост, но сдерживался в проявлениях эмоций.

Тяжелый аромат благовоний плыл вокруг нас. Я стоял перед императорами, украшенными шелками и золотом. Феофил сидел рядом с отцом на таком же троне.

Мне не понравилась эта ситуация. Будто я проситель какой-то. Они сидят, а я стою, словно у паперти.

— Мне кажется, что Византия позабыла, как совсем недавно наше царство пришло в гости сюда, — я обвел взглядом зал.

Ропот придворных нарастал.

— Ларс, — Феофил подскочил и направился ко мне, — мы рады, что ты навестил нас.

Отлично, сообразил. А второй продолжал сидеть, насуплено сдвинув брови. Плохо нас встречают. Видать, не получится у нас диалог.

Феофил подошел и обнял меня, как равного себе. Это хорошо, не забыл еще нашу последнюю встречу. Он же дал вассальную клятву. Уж это его должно подстегивать.

Мы с Феофилом вели вежливую беседу. Окружающие нас придворные были в растерянности поведением своих императоров. Один чуть ли не лебезил, а второй –игнорировал статус гостей, продолжая сидеть на троне. Контраст был значительный.

— Знаком ли ты, — обратился Михаил ко мне, прерывая мой диалог Феофилом, — с той единственной истинной верой, светом христианства, который освещает нашу империю?

О как! С козырей зашел. Ну что же в эту игру можно играть вдвоем.

В зале воцарилась напряженная тишина. Я тщательно выбирал следующие слова.

— Мы, гардарцы, уважаем всех богов, — ответил я, — мы чтим Перуна, бога-громовержца, и Велеса, бога подземного царства. Мы — народ многих верований.

На лице Феофила промелькнуло разочарование, но он быстро скрыл его.

— Знание — это дар, — провозгласил его отец, — и это дар, которым Византийская империя готова поделиться. Свет нашего Бога должен достичь даже самых дальних уголков твоей земли.

Не понял. Это угроза? Кажется, нужно будет по второму кругу стрясти с Царьграда дань. У меня под Плиской простаивает армия. Он вообще в курсе? Видимо, то, что я начинаю закипать, слишком явно выразилось, так как даже Михаил чуть переменился в лице. А Феофил, стараясь сгладить слова отца, перевел тему на охрану патриарха.

Он выразил сожаление тем, что даже легионеры не справляются с защитой главы византийской церкви. Мрут будто мор гуляет в их палатах. Я слегка кольнул самолюбие Феофила, предположив, что проблема не в охранении, а в греховности. А раз так, то такой «свет» в наших землях нам не нужен. Последнюю фразу услышал и Михаил. Так ни о чем и не договорившись, наша делегация покинула дворец.

Феофил предложил встретиться вечером, на пиру в честь нашего приезда. Я согласился, скосив недовольный взгляд на сидевшего на троне Михаила. Феофил тяжело вздохнул, отметив про себя мое недовольство.

Я с ближниками направился обратно в свою резиденцию. Да, не так я представлял нашу встречу. Я надеялся на плодотворные переговоры, переманивание Византии на свою сторону, какой-то союз против Рима. Да хотя бы заключение договоренности о некоем нейтралитете Византии в ходе моей нынешней военной кампании. Но нет. Византийцы, а точнее Михаил, затаили обиду за наш поход против них. А ведь мы разошлись в прошлый раз чуть ли не друзьями. Мои люди вылечили Михаила. Да, Феофил дал клятву, но она же тайная, о ней никто не знал. Это было нашим козырем в случае нарушения «вечного мира» двух наших государств. Да в конце концов, Византии выгодно иметь на севере союзника. Это позволит высвободить силы для захвата средиземного побережья. Но — н сложилось. Гордыня Михаила и, как мне кажется, местных элит была выше получения выгоды в долгосрочной перспективе.

Я же решал многие проблемы византийцев. По сути возвращение контроля над Римом было бы дорогостоящим мероприятием, потребовавшим значительных финансовых вложений.

А тут я предлагал выгодный обмен: нейтралитет или союз в обмен на вечный город. Но до этого обсуждения даже не дошли. Гордыня Михаила была выше желания о конструктивном разговоре.

Глава 18

Конец лета 827 г., Царьград

Вечером на пир я пришел только в сопровождении Аги и Радомысла. И все же имперцы умеют пускать пыль в глаза. Сводчатый потолок приемного зала, казалось, и дышал мерцающим светом тысяч масляных ламп. Воздух был пропитан ароматами жареного мяса и экзотических специй. Гул разговоров и ритмичного звона золотых кубков разносился по залу.

Император Феофил сидел вместе со мной и вел светскую беседу со своим учителем Иоанном Грамматиком, который был мне глубоко симпатичен. Это был зрелый мужчина с широким кругозором. И беседа с ним была на удивление приятной и размеренной. Михаила, к счастью, не было на пиршестве. Поэтому обстановка была более комфортной.

Иоанн Грамматик был советником Феофила. Учитель был в не стар, его борода, белая, как свежий снег, резко контрастировала с темной одеждой, а взгляд был спокойным и напряженным.