Эд осторожно поднял женщину на ноги. Она дрожала, ее глаза расширились от ужаса.

— Не бойся, — сказал он удивительно нежным голосом, — теперь ты в безопасности.

Нужно будет подучить друга латыни, все же можно было решить все миром, без рукоприкладства. А в случае с Метиком — ногоприкладства. Может девушка украла чего-то, а он влез, не разобравшись в ситуации. Хотя, поднимать руку на женщину — это перебор вне зависимости от проступка.

— Спасибо, господин, — прошептала девушка на латыни, ее голос был наполнен слезами.

— Тише, — успокоил лекарь, — все кончено.

Женщина всхлипнула, а затем указала трясущимся пальцем на ближайший ларек.

— Мой отец… он там.

Мы подошли к ларьку, где стоял пожилой мужчина с выражением беспокойства на лице. Увидев, что его дочь в безопасности, его глаза наполнились облегчением и благодарностью. Он низко поклонился нам.

— Я вам глубочайше благодарен, — сказал старик дрожащим голосом, — Вы спасли мою дочь от ужасной участи.

Старик рассказал нам о том, что конфликт был между его дочерью Софией и этим пьяным воином из-за того, что его дочь отказала последнему в замужестве. Банальная история. Мужик психанул, напился и решил силой увести девушку. Отягощало ситуацию то, что купец был должен значительную сумму самому воину.

Эдик кивнул, на его лице появилось мрачное выражение. Он повернулся к легионерам, указывая на пьяного.

— Отведите его…

— К префекту, — подсказал Радомысл, — он решает, какое будет наказание.

Когда легионеры утащили пьяного воина, толпа разразилась аплодисментами, восхваляя смутившегося лекаря как героя и защитника. Девушка и ее отец осыпали его благословениями. Даже Ага, всегда прагматичный, позволил редкой улыбке тронуть свои губы.

Мы продолжили путь по рынку. Радомысл торговался с торговцем из Персии, в результате дядя приобрел красивый ковер. Оставшаяся тройка легионеров превратилась из охраны в носильщиков. Я с Эдом и Агой попробовали экзотические фрукты. А возле торговцев рыбой я с Радомыслом слушали рассказы бывалого моряка, который красочно описывал далекие земли и мифических существ. Кажется, он пересказывал «Одиссею» Гомера. Вот ведь прохвост. Талантлив, конечно, но мошенник.

Мы походили еще немного по рынку, я сравнил цены с теми, которые знал в прошлой «поездке» сюда. Вывод, конечно интересный: при осаде — цены выше. Что, собственного, логично.

Вернувшись с рынка, мы провели остаток дня в дружной компании. Гор рассказывал про интересные случаи его службы в Царьграде, веселя Эстрид. Дядя поведал про доблестный поступок Эда по высвобождению девушки Софии из рук пьяного отвергнутого воина. Причем Радомысл сделал упор на «общении» воина и лекаря, один — на славянском, другой — на латыни. Метик, конечно, смутился и пытался оправдать свой импульсивный поступок.

Сегодня у нас был разгрузочный день. Феофил должен был донести до своего отца плод наших ночных посиделок — пакт о разграничении зон влияния между Царством Гардарики и Византийской империей.

А завтра мы встретимся с императорами на ипподроме. Ипподром был не только гонками. Здесь проводились самые разные мероприятия: от спортивных соревнований и охоты до представлений экзотических животных и театральных представлений.

Императоры часто использовали его, чтобы оценить общественное мнение, сделать объявления и даже подавить инакомыслие. Приветствия или насмешки толпы могли создать или разрушить имидж императора.

Что интересно, ипподром был плавильным котлом византийского общества. Люди всех социальных слоев, религий и национальностей собирались вместе, чтобы насладиться зрелищем и обсудить актуальные проблемы. Это было место, где формировались социальные связи и обменивался информацией.

Надеюсь, что Михаил, обожающий такие развлечения, будет благодушен. По крайней мере, Феофил на это рассчитывал.

Глава 19

Конец лета 827 г., Царьград

На следующий день я со всеми ближниками находился на ипподроме, в императорской ложе. Тут присутствовали оба императора с супругами и советниками. Аристократия развлекалась. Мне казалась роскошь ипподрома вульгарной, а рев толпы — раздражающим. Видимо, нервишки пошаливают.

Обширная арена под открытым небом была наполнена гудящей от волнения и жителями и гостями столицы. Внизу ревел ипподром, кипящая масса людей была увлечена зрелищем гонок на колесницах. Команды, обозначенные по цветам, яростно соревновались, доводя толпу до безумия.

Очередной круг скачек закончился шквалом пыли и криков, победитель превратился в пятно зеленого и золотого цвета. Толпа взорвалась, их крики эхом отразились от древних камней Ипподрома.

Император Михаил сидел на мягком троне со скучающим выражением на изнеженном лице. Он был одет в шелка и драгоценности. Не зная о его страсти к ипподрому, я бы никогда не подумал, что он сейчас играет на публику. Актер в нем пропадает изрядный.

Я сидел возле Феодоры, супруги Феофила. Эта была потрясающая девушка. Ее темно-каштановые волосы нежно обрамляли лицо, частично прикрытые вуалью из тончайшего шелка. Тонкие руки оливкового цвета скромно были сложены. Она была одета в струящиеся одежды насыщенного фиолетового цвета, украшенные сложной вышивкой и драгоценными камнями. На ее груди возвышается золотой крест. Царственная осанка выдавала ее статус.