В указанном порядке все четверо вышли в коридор. Едва они достигли лестницы, ведущей на вышку, наверху послышались выстрелы и крики. Тут же в СИЗО поднялась тревога. Четверка беглецов испуганно переглянулась. Путь наверх был явно перекрыт. Стрелял, видимо, охранник на вышке. В воздух или по пацанам, стремящимся подобраться к нему неизвестно, но и то, и другое было плохо. Задуманный коллективный побег был близок к провалу и грозил всем участникам печальной перспективой в виде обработки резиновыми дубинками и новым багажом статей обвинения.

Наиль явно запаниковал. Дико, как затравленный зверь, он начал натурально выть. Ангел с разворота отвесил ему звучную пощечину и зло прошипел:

– Заткнись, придурок! Еще не все потеряно. Эти двое, - он кивнул на Николая и Веньку, - будут нашими заложниками. Не ссы, прорвемся.

Янкелевичу и Мореву сложившаяся ситуация и так очень не нравилась, а становиться заложниками обкуренных отморозков не хотелось тем более. Николай, как старший по возрасту, взял инициативу на себя. Он провел только два удара: хук левой и апперкот правой, но оба плохих парня, Наиль и Ангел свалились, как подкошенные. В отсутствии рефери счет было открывать некому, поэтому Николай не стал дожидаться, чтобы узнать послал он их в нокаут или в нокдаун, а, схватив за руку Веньку, бросился бежать. У них не было определенной цели, они просто, что есть духу, неслись по коридору под аккомпанимент тревожной сигнализации. В конце коридора была какая-то дверь, которая оказалась открытой и вела на лестницу. Опомнились они только, когда взобрались на чердак. Тут было темно и тихо. Зато внизу шла капитальная кутерьма. Яростный топот, носившейся по этажам, охраны, болезненные вопли пойманных пацанов и грохот дверей, производимый подследственными, чей законный ночной покой был нарушен, разносились далеко вокруг.

На чердаке имелось небольшое оконце, выходившее на карниз крыши. Янкелевич, осторожно выглянув в него, осмотрелся. Внизу находился квадратный двор между корпусами СИЗО, а прямо под окошком лежали какие-то странные приспособления в виде куска веревки с утяжелениями на концах и тонкий длинный шест с крюком. Николай выбрался на крышу и на корячках переполз на другую ее сторону. На расстоянии нескольких метров внизу виднелась еще одна крыша, примыкающая к забору. Это был, хоть и очень трудный, но путь к свободе. Янкелевич быстро вернулся обратно к чердачному оконцу и застал там Веньку, с любопытством разглядывающего непонятные веревочные приспособления. Николай не стал пускаться в объяснения, а просто, вырвав у него эти предметы из рук, принялся связывать их между собой. С помощью получившейся одной веревки они спустились на соседнюю крышу, захваченным с собой шестом раздвинули колючую проволоку, пробрались сквозь нее и, спрыгнув, благополучно приземлились на газоне.

Г Л А В А XV

Информация о происшествии в СИЗО быстро просочилась за его стены. Всею ее полнотой обладал только узкий круг людей, поэтому в широких массах она быстро обрастала слухами и домыслами, словно снежный ком. Администрация СИЗО вынуждена была официально признать, что из руководимого ею учреждения удалось бежать двум подследственным: подростку, из числа местных, и гражданину США, содержавшемуся там за сбыт поддельных денежных купюр. Рейтинг популярности Николая Янкелевича резко пополз вверх. Он олицетворялся с крутыми героями американских боевиков, в одиночку за полтора часа экранного времени успевающим натворить таких дел, в сравнении с которыми 12 подвигов Геракла кажутся детской забавой. Витринное стекло в ресторане до сих пор не заменили, и оно зияло большой пробоиной, заделанной фанерой. Это стало местной достопримечательностью. Проезжающие мимо в общественном транспорте люди показывали на него пальцами и рассказывали друг другу как некий американец, приехавший в их город с миллионом фальшивых долларов, поднял бучу в ресторане, когда его безбожно обсчитали там и навешал синяков всему персоналу. Понадобился целый взвод ментов, чтобы утихомирить и скрутить его. Про побег американца из СИЗО тоже рассказывали в восторженных тонах и преимущественно с симпатией к нему. Правда, сам Янкелевич находился в полнейшем неведении о том как высоко поднялся на гребне популярности и жаждал только одного, чтобы о его существовании все забыли.

В квартире Маши Моревой шел обыск. Законопослушная хозяйка, для которой происходящее было сродни концу света, отрешенно сидела на диване рядом с понятыми и односложно отвечала на задаваемые ей вопросы. Александр с любопытством наблюдал за действиями розыскников, но тоже чувствовал себя не в своей тарелке. К счастью, процедура оказалась недолгой, розыскники, оставив трех человек в засаде, отбыли, а Морев приступил к отпаиванию бывшей супруги чаем и валерианкой. В это время зазвонил телефон. Звонил Пустовалов и просил Александра приехать к нему. Морев был рад покинуть квартиру, но неожиданно возникли проблемы с засадой. Ребятам был дан приказ: всех впускать, никого не выпускать, поэтому Пустовалову пришлось самому ехать к Мореву.

Маша с компрессом на голове лежала на диване в большой комнате, засада разместилась в маленькой, а бывшие коллеги уселись на кухне.

– Саша, у тебя сейчас тяжелый период, стресс, поэтому предлагаю его снять, - сказал Пустовалов, водружая на стол бутылку водки.

– Очень кстати, - отметил Александр.
– Сейчас закуску организую.

– Ты не очень-то суетись. Мы люди привычные и без закуски можем. Помнишь, как в былые времена у Михалыча в кабинете пили.

Морев невольно улыбнулся, вспомнив Михалыча, который когда-то давно был у них начальником отделения БХСС. Его любимым фильмом был "Судьба человека", особенно момент в нем, где немцы поят пленного Бондарчука водкой, а он им гордо заявляет, что после первой не закусывает. Михалыч, как истинно русский, крепко пьющий человек, практиковал награждать оперов после удачно сделанного дела по-своему. Вызывал к себе в кабинет, наливал дежурный граненый стопарь до краев водкой и объявлял благодарность. Закуски с стопарю не полагалось. Про Михалыча широко ходила одна байка. Как-то раз он угощал некоего важного проверяющего из МВД и на вопрос того: "А где закуска?", ответил: "Извините, совсем забыл!" и вывалил перед ним горсть семечек.

Услышав бряцанье посуды, на кухню вошла хозяйка квартиры. Она мягко отстранила Морева и принялась собирать на стол.

– Маша, иди отдыхай. Мы сами, - сказал Александр.

– Не могу отдыхать, когда гости в доме, - отозвалась она, непонятно кого имея в виду: Пустовалова или парней, расположившихся в маленькой комнате.

Она по-женски умело и споро принялась орудовать на кухне и стол начал быстро обрастать тарелками с едой.

– Мария Евгеньевна, присядьте, выпейте с нами, - предложил Пустовалов.

Она села за стол, пригубила рюмку с водкой и попросила:

– Андрей Максимович, расскажите, пожалуйста, как же так произошло, что Венечка убежал из тюрьмы? Что там произошло на самом деле? Никто ничего не говорит, все только вопросы задают.

Пустовалов чуть помедлил, потом начал говорить:

– Всех обстоятельств, Мария Евгеньевна, я не знаю. Но то, что слышал, расскажу. Подростки в камере, где находился ваш сын, убили контролера и пытались совершить коллективный побег. Двое из задержанных подростков утверждают, что убили охранника и организовали побег именно те, кто сбежали: американец и ваш сын. В принципе, у жуликов так принято - все валить на отсутствующих. Остальные подростки показания тех двоих пока не подтвердили, говорят, что ничего не видели, не слышали. Тоже привычная песня.