— А что мешает нам нанять этих варягов и отправить их к союзнику? — задал резонный вопрос дядя.

— И смысл нам контролировать их на территории чужого государства. А так — хан нанял, хан и отвечает за них.

— Тоже верно, — согласился Рядомысл.

— Есть что-то, что может изменить его лояльное отношение к нам?

— Нет, но я на всякий случай предложил хану побрататься, — аккуратно заявил дядя.

— Что ты имеешь в виду? Ты и хан будете побратимами?

— Не совсем. Ты, — Радомысл сделал упор на этом слове, — и хан будете побратимами.

— А зачем? Думаешь, что это как-то остановит от возможного предательства?

— Лучше, как ты говоришь, перебздеть, чем… — дядя развел руками

— Ясно, — я махнул рукой, — если ты считаешь, что так надо, значит, будем брататься.

Мы обсудили с дядей еще несколько моментов касательно его контактов с местными купцами и вельможами. Нужно отметить, что в окружении Омуртага было много ястребов, которые хотели отомстить византийцам за прошлые злодеяния. Ведь столица ханства двадцать с лишним лет назад была разрушена до основания именно византийцами. И с тех пор камень за пазухой болгарской знати ждет своего часа.

На следующий день я с дядей, Агой, Эсой и десятком легионеров направился во дворец Омуртага. За старшего в войске остался Ходот. Сомнительно, что меня попробуют устранить в столице болгар, но инструкции по поведению в случае моего исчезновения или смерти, тесть получил. Ходот после этого предложил войти всей армией в город, чтобы не прибегать к полученным указаниям. Лестно, конечно, но это будет сейчас лишним. Да и инструкции, в целом, заключались в блокировании городских ворот и марше на войско хана.

Плиска была окружена высокими каменными стенами. Ров, опоясывающий столицу, меня не впечатлил. Постройки в городе в основном были каменные, одноэтажные. Все сооружения были типичными для того же Киева. Нужно отметить, что главным отличием было то, что в этом болгарском антураже бросалась в глаза восточная, азиатская составляющая декора зданий и сооружений. При въезде в столицу мы сразу попали на рынок. Разноцветные яркие палатки рябили в глазах. Громогласные зазывалы приглашали к себе отведать те или иные сладости. Снующие нищие пытались жалобно вымолить монетку на пропитание. Эса пару раз царапнула клинком особо рьяных попрошаек, пытающихся срезать кошель у меня. Воришек тут было многовато на квадратный метр.

Столица Болгарского ханства была очень похожа на растревоженный улей. Что интересно, были голоса со знакомыми словами на нашем языке. Много людей было с тюрбанами и халатами, с характерной арабской внешностью. Гул восточного базара ни с чем не спутаешь. Хотя мне тяжело об этом судить, ведь я такое видел только в исторических фильмах.

Радомысл говорил, что Омуртаг всячески поощрял ремесленников, что наглядно демонстрирует разнообразие товаров на прилавках столичного рынка. Здесь были товары разного сорта, качества и размеров. Оружия и брони было мало, но вот предметов обихода было огромное множество. Всевозможная домашняя утварь от кружек и чаш до шкафов и столов наполняла базар своим разнообразием. Восточный колорит этих вещей просматривался в каждом узоре и орнаменте.

После рынка мы проехались по центральной площади, на которой разместились несколько дворцов и даже каменная базилика. Нужно отметить, что столица ханства была довольно большой, одних только площадей было четыре, а ханских дворцов — не счесть. Каменная базилика, мимо которой мы проходили, была религиозно-дворцовым комплексом, который все еще находится в процессе постройки, но уже сейчас внушающая уважение своей монументальностью. Нужно будет на Ладоге сделать не хуже. Дядя говорит, что на этом месте до строительства базилики находился мартириум с крестообразным храмом и колодцем со святой водой. Мартириум — это культовое сооружение, вроде храма или часовни, построенное над местом гибели или захоронения мученика, а также на месте, связанном с библейской историей. Радомысл был не особо силен в вопросах христианства, поэтому не вдавался в подробности, когда ему проводили экскурсию местные торговцы, жаждущие привлечь денег на это строительство. Дядю даже пытались прощупать по вопросу принятия христианства, в то время, как сам хан был язычником. Христиан-торговцев было достаточно много. Омуртагу было все равно на вопросы веры, лишь бы в казну платились монетки, а сам он был при этом язычником.

Мы подошли ко дворцу хана. Здание начиналось с широких ступенек, видимо это отголоски архитектурных решений строителей-византийцев заимствующих идеи древних греков. Далее устремлялись ввысь широкие колонны. Такое ощущение, будто я вхожу в советский дворец культуры. Это сравнение меня позабавило и вызвало ухмылку. Мои же спутники, за исключением Радомысла, осматривали дворец широко раскрытыми глазами. Только дядя, уже неоднократно повидавший здешние достопримечательности, сохранил невозмутимое выражение лица.

Мы вошли в широкое помещение дворца. Высокий потолок терялся над нашими головами. Резные украшения греческих узоров сплетались с восточными орнаментами. И это, наверное, самое удивительное. Смешение культур востока и запада гармонично сосуществовало в барельефах, узорах и иных украшениях дворца.

Нас встретил низкий бородач в тюрбане и широком халате. Он поприветствовал нас, поклонился и проводил в «зал приемов». Именно так он обозвал следующую комнату. Но, я думаю, он ошибся. Это был не зал, а залище. Гигантизм, которым выделяется этот дворец, будто заставляет прислушиваться к психологическим теориям старика Фрейда, который утверждал о возникновении стремления к большому, при наличии малюсенького, всем известного, органа. По крайней мере, его теории я именно так воспринимал. У меня снова выползла улыбка. Мое настроение заставляет дядю коситься в мою сторону. Что поделать? Больная фантазия у царя Гардарики.