Но я лишь коротко киваю. Девушка собирает свои вещи и уходит. Я провожаю её грустным взглядом, мельком смотрю на время — до конца рабочего дня чуть больше трех часов.

— Ваша сестра? — Спрашивает вдруг проректор.

Что? Поднимаю на него удивлённые глаза. Руки сами нетерпеливо начинают вертеть кольцо. Магия на Земле куда слабее, что будет, если я сниму кольцо, интересно?

Но я только убираю пустой бокал Женевьевы, заметив, как мужчина внимательно проследил за моей рукой, разглядывая собственное кольцо.

— Нет. — Отвечаю, наконец. — Очень близкая подруга.

— Настолько, что живёте вместе?

Да что же он пристал?

Поднимаю на мага глаза, полные возмущения, и натыкаюсь на очень внимательный мужской взгляд. Моей злости просто нет предела: пришёл, наговорил что-то очень нехорошее дорогому мне человеку, теперь задает странные вопросы. Что ему нужно?

— Да, а ещё можем из одной тарелки есть. — Отвечаю угрюмо, тоном бросая ему вызов.

— Потрясающе. — Говорит он, слегка улыбнувшись.

Это разве не слово, которое так часто использую я?..

Но у меня не было времени подумать об этом: в кафе завалилась целая компания, мне пришлось их обслуживать и тоже демонстрируя все свои умения. Долго возилась с напитками, зато клиенты были довольны. Когда освободилась, то место проректора уже пустовало, рядом с чашкой лежали деньги (слишком много для одной чашки кофе). Тяжёло вздохнула, забрала прибыль, убрала чашку, протерла стол…

Что же он тут делал? И, видимо, действительно меня не узнал. Но, судя по внешнему виду, тому, как он использует обе руки, он полностью восстановился, значит, все мои старания прошли не зря. Я действительно могу себя похвалить.

Но почему же так паршиво на душе?..

— Девушка. — Зовет меня взрослый мужчина.

— Да, здравствуйте. — Улыбаюсь я. — Что будете заказывать?

— Нет, спасибо. — Улыбается он и протягивает мне чёрную резинку для волос. — Тут на полу лежало. Не ваше, случайно?

Я покачала головой в знак отрицания, но приняла пропажу.

Пока не узнала в обычной резинке очень важный одному магу предмет. Это была та самая резинка Каролины!

Срываюсь с места, попросив кого-то из официантов подменить меня. Выбегаю на улицу, укрытую ночным небом, очень надеясь на то, что он ещё не ушел. Глазами бегаю по парковке, чувствуя, как внутри всё трясется. Как же он без резинки? Это не просто декор, это память об очень важном человеке… В глазах уже стоят слёзы, пальцы сжимают растянутую временем резинку.

Наконец, мои глаза натыкаются на высокий силуэт в чёрной рубашке и брюках, облокотившийся на очень большую черную машину. Точно тот, кого я ищу. Облегченно выдыхаю, на скоро вытираю слёзы. Медленно иду к мужчине.

Он смотрел наверх, наверное, пытаясь разглядеть звёзды сквозь многоэтажки, или любовался современными постройками, я не знаю. Мне просто было очень радостно от того, что я успела. На лице помимо моей воли расплывалась улыбка, я всё разглядывала профиль магистра Эшфорда и понимала, что обманывать саму себя не могу. Пусть даже это будет короткий интерес с его стороны. Для меня это что-то очень интимное и безумно важное.

— Я тебя ждал. — Вдруг говорит он, когда я подхожу достаточно близко. Почему он на «ты»? И почему ждал?

— Чтобы я отдала вам это? — Я поднимаю на уровне лица руку, в которой дрожащими пальцами держу резинку.

Он переводит взгляд с неба на меня. Внимательно разглядывает лицо, потом свою вещь. Но на вопрос не отвечает — только улыбается одними лишь уголками губ. И как мне это понимать?

— Когда ты заканчиваешь?

— Через три часа. — Даже в мыслях не было соврать. А ведь надо было.

— Хорошо.

Хорошо? Что хорошего? Лично я здесь уже десять часов работаю, ничего хорошего не вижу!

— Резинку заберите. — Говорю уже угрюмо.

Мужчина снова смотрит мне в глаза, а потом медленно отрицательно качает головой.

— Отдашь, когда будешь выходить с работы.

— Я не собираюсь встречаться с вами, после работы!

— А я не собирался забывать тебя, но ты всё равно стерла мне память. — Мужчина говорит это спокойно, просто констатирует факт.

Что?..

Как он мог меня вспомнить?..

Я настолько в шоке, что не могу ничего ему ответить. Поэтому он только насмешливо смотрит на меня с высоты своего роста, отрывается от машины и садится внутрь, демонстративно закрыв все двери.

Мне не остается ничего, кроме как также демонстративно оставить резинку на капоте машины и уйти работать.

***

«Что он тебе наговорил?» — Написала я гневно сообщение Женевьеве, когда появилась свободная минутка.

«Ничего такого», — следует какой-то неуверенный, как мне показалось, ответ.