– Спасибо, мам, извини, после переезда как-то не по себе.

– Не переживай, у меня все замечательно, продуктов и конденсата, которые привозишь, хватает с запасом, – она всплеснула руками для пущего эффекта и грустно улыбнулась, – одной только тоскливо.

– Переезжай в мою капсульную, а? будешь хотя бы смотреть на картины гор и полей, которые показывает САО, а не на это уныние, – Джеймс кивнул в сторону небольшого окошка, покрытого масляно-грязным ободом смога. За стеклом простиралась картина стандартного индустриального пейзажа третьей платформы, которая славилась своими заводами. Здесь были сосредоточенны основные кузницы продовольственного полуфабриката или суригата, как его называли в народе. Небольшие пищевые брикеты, содержащие энергетический порошок серого цвета, который можно было использовать в качестве любого блюда – налей горячей воды, получишь похлебку, добавь каплю жира, будут лепешки.

Ингредиенты для суригата, как и все остальное скудное продовольствие завозилось на Новую Землю шаттлами. Они прилетали груженные из разных колоний Союза. После вступления Рора Иккена на пост главы, разнообразие и качество продуктов улучшилось, но поставки оставались нестабильными, из-за чего на второй и третьей платформах случались вспышки голода.

– Джеймс, мы это уже обсуждали, в капсулу не перееду, задыхаюсь я в этой коробке. Да и толку, там и для одного-то места мало, та же тоска, – мать глубоко вздохнула и тут же всполошилась, почуяв запах гари: – ой, пирог горит.

Она неуклюже убежала на кухню, откуда понеслись шум, грохот и ароматный запах пирога.

Джеймс прошелся по комнате. Раскладная кровать матери, старая софа, на которой он когда-то спал. Ветхий стол и стул. Вот и все убранство. Он подошел к комоду, где лежал журнал двадцатилетней давности. На обложке изображение жабоподобного лица, отдаленно напоминающего человеческое. И заголовок: «Профессор Альюс великий и ужасный». На отвратительной роже этого волшебника из страны Оз сверкали изумрудные очки с надписью «онио».

– Зачем ты это читаешь? – спросил Джеймс, когда мать вернулась из кухни.

– Не спалось ночью, – она поспешно спрятала журнал в ящик комода.

– И ты взяла это? – удивился Джеймс.

– Перестань, иди лучше пить чай и расскажи, как твои дела?

– Да все как обычно, – пожал плечами Джеймс.

– А, что хотел от тебя Гаусс? – с тревогой спросила она.

– Небольшая командировка, по работе.

– Командировка? – мать нахмурилась и начала быстро размешивать несуществующий сахар у себя в чашке, – Сэм мне все рассказал, опять вылазка? – сухо проговорила она.

Прежде чем ответить Джеймс сделал несколько больших глотков:

– Что ж, теперь ты знаешь.

– И? это все, что ты можешь мне сказать?

– Еще, что нигены, не умеют держать язык за зубами, – недовольно буркнул он и подал закашлявшейся матери немного воды, – конденсат у тебя заканчивается, привезу на днях.

– Не переводи тему, Джеймс, – недовольно выпалила та и ее дыхание снова дало сбой, – просто в отличие от людей нигенам трудно говорить неправду.

– Штатная вылазка, ничего серьезного, – с наигранной обыденностью ответил Джеймс, – нечего даже обсуждать.

– Ты же больше не занимаешься оперативной работой. У тебя на кафедре полно забот.

– Да, – протянул Джеймс.

– Но ты согласился.

Джеймс кивнул. Он не мог найти подходящих слов, чтобы остановить нарастающую в душе матери бурю.

– Это из-за лекарств, верно? Ты согласился, чтобы они выделяли мне медпаек?

Джеймс, знал, что сейчас ее взгляд направлен прямо на него, ему понадобилось усилие, чтобы поднять глаза и соврать:

– Нет, это связанно с моей работой, есть незакрытое дело, еще со времен межгалактических полетов.

– Врать ты не умеешь, так же, как и твой отец, я всегда знала, когда Уильям говорил неправду, – женщина закрыла лицо ладонями, – как же я устала, – прошептала она.

Джеймс подошел к матери и крепко прижал к себе, его рубашка стала мокрой и теплой:

– Не плач, мам, – с трудом выговорил он, – мы вылечим тебя.

Она резко отстранилась, ее заплаканные глаза яростно поблескивали:

– Значит все-таки ты согласился из-за лекарств.

– Мам, перестань, я же сказал, не из-за них.

– А из-за чего тогда? Что за незаконченное дело?

Джеймс молчал.

– Я не хочу потерять тебя, я просто не выдержу, – облокотившись на руку, мать снова заплакала.

Удушливая тишина мягко сотрясалась тиканьем часов, доносившимся из соседней комнаты. Прошло какое-то время прежде, чем Джеймс сказал:

– Обещаю, это в последний раз, – его слова, словно вдавленные в подушку, прозвучали каким-то чужим голосом.

Джеймс подошел к окну. В мутном отражении толстого стекла был виден шрам на его лице – след нового прошлого, того, что началось после окончания университета, когда по предписанию системы распределения он стал оперативником. И год за годом перелетая из одной галактики в другую будучи специалистом по межрасовым контактам, устанавливал дипломатические связи с расами менее крупными, чем те, которые входили в состав Союза. Превращая их в колонии. Но теперь это стало прошлым и только шлейф старых заслуг, да багровая полоска, протянувшаяся от левого виска до середины небритой щеки, напоминали о тех событиях.