— Платон, прекрати нести чушь! Марта, возможно, поразительно наивна для своих, отнюдь, не юных лет, уж простите за сей акцент, Марта Юрьевна, — обратился ко мне робко Степан, отчего мы, оба краснея, умилились друг другу, и вернулся резко к Платону, — но не глупа, как тебе хотелось бы. Что вы с Алёной устроили в моё с Платоновым отсутствие?! Какая…мать вашу….программа по адаптации?! — Калинин по второму кругу начал наступать на Волгина, обернувшись сердито на меня и пресекая на корню мои попытки ему воспрепятствовать.

От совладельца «Платонов и партнёры» исходили такие сильные, мощные импульсы или флюиды…мужественности и власти, что мне хотелось ему подчиниться беспрекословно, следовать за ним и покорно молчать за его решительной, величавой спиной, и я было залюбовалась им со спины, как вдруг из подсобки выскочила тётя Маша и набросилась на Степана с Платоном с веником и совком в руках, устрашающе бранясь.

— Чего раскричались да расшумелись, окаянные? Чего голубку Марточку стращаете? У неё вон как сердечко девичье бьётся, а вы чурбаны о себе токмо и думаете.

— Никто никого не стращает, тётя Маша, ступай, занимайся своими делами. Мы сами разберёмся. — устало протянул Платон.

— Вижу я, как вы разбираетесь. — уборщица-ведунья гневно зыркнула на мужчин. — Тётю Машу он нашёл, ишь, чертяга! Я — тётя Маша не для всех, а лишь для особых людей, благочестивых, а ты к ним давно не относишься, милок. Плут и шут стал, как связался с этой нечистью, прости Господи. — разгневалась Марья Тимофеевна, перекрестилась и сплюнула на Платона.

— Да что же творится сегодня?! Все шишки в нас с Алёной летят. — HR демонстративно вытащил тёмно-фиолетовый, узорчатый платок из кармана пиджака и вытер лицо.

— Забавно, что ты сразу угадал под нечистью свою незабвенную. — Степан раскатисто засмеялся и похлопал Платона по плечу, а тот, сконфузившись, мельком, как-то странно-виновато взглянул на меня.

— И никакая она мне не незабвенная. — пробурчал Платон и продолжил скользить по мне…каким-то испытующим взглядом, что я не выдержала его зрительного натиска и намерилась уйти, сбежать как можно дальше от всех, как можно скорее и желательно навсегда.

Я крутанулась на каблуках, прошелестев юбкой платья, и безмолвно устремилась к лестнице, чувствуя, как плавится моя спина под недоумёнными взглядами Платона, Степана и тёти Маши.

— Правильно, голубка, лети! А то неровен час загрызут тебя эти коршуны, что пёрышки твои невинные полетят в разные стороны. — первая отозвалась Марья Тимофеевна.

— И ничего неправильно. Марта, подождите, я с вами. — Калинин пустился за мной вслед и бросил, не глядя, Волгину, — а с тобой мы не закончили, позже поговорим. Готовься, Платоша, разговор у нас будет серьёзный.

— Это у меня будет с тобой разговор серьёзный, Степаша, — прикрикнул вдогонку Плутоний.

Степан прижал меня к себе, обнимая одной рукой за плечо, и я почувствовала умиротворяющий жар от его объятий и защищённость от всех бед, что навалились на меня в «Платонов и партнёры», и от Плутония…по которому необъяснимо затосковало сердце.

«Что-то знакомое. Что-то уже было со мной похожее. Или мне кажется? Может, это дежавю? Или Платон прав, и прошлое, настоящее и будущее всегда неизменно ходят рядом?», — тревожно подумала я и крепче прижалась к Степану, отгоняя от себя незваные, неутешительные мысли.

Мы шли с Калининым неспешно, не проронив ни слова. Не знаю, о чём думал он, а у меня на время все мысли улеглись, утихомирились. Я настолько расслабилась и отпустила вожжи своих скаковых умозаключений, сделав для себя приятное открытие — от мыслей иногда тоже надо отдыхать, это весьма целебно влияет на общее состояние организма, что не сразу обратила внимание на то, что Степан ведёт меня куда-то не туда, в противоположную от офиса сторону. И, лишь стоя перед массивной железной дверью с ажурной ковкой, я сообразила, что не помню обратной дороги, и одна не смогу вернуться назад в офис. Я попятилась к кирпичной, холодной стене и скользнула настороженно взглядом по совладельцу «Платонов и партнёры». «Птичка в клетке», — мои тревожные мысли вернулись в стройные ряды, переходя на галоп.

— Смелее, ассистент Ильинская, — мужчина открыл со скрипучим грохотом дверь и повелительно подтолкнул меня внутрь, — здесь нам никто не помешает.

Я повиновалась и, холодея от животного страха, прошла, услышав, как захлопнулась ревуще и надрывно дверь, и повернулся ключ. Я спиной стояла перед Степаном, ощущая отчего-то свою наготу и безвольность перед ним и прикрывая себя спереди руками, теряя остатки рассудка, боясь представить, что он задумал со мной сделать.

— Вы возьмёте меня силой и убьёте здесь? — подала я истерично-оробевший голос и повернулась лицом к Калинину, уловив в его глазах смеющиеся бесинки.

Я зажмурила глаза, и…услышала дикий, раскатистый смех Степана. Приоткрыв один глаз, подозрительно взглянула на мужчину, что согнулся пополам и ржал во весь голос, прямо басил своим смехом.

— И откуда ты такая взялась? — продолжая заходиться хохотом, спросил Степан.

— Мама родила. — почему-то ответила я, сильнее рассмешив совладельца и мысленно прощаясь с работой в «Платонов и партнёры». За один день вляпаться во всё, что только можно и нельзя, это надо было как-то умудриться. — Какая такая?