– Сначала мне нужно принять душ и переодеться, – отвечает он, – но ты продолжаешь уходить от темы, так что не переживай. Я в песке постою.

– Тогда иди сейчас. – Флоренс поднимается за своим стаканом сама. – Если ты действительно хочешь знать, то это все равно слишком долгая история.

– У нас ночь впереди, – Джек делает пару шагов навстречу и вкладывает ей в руку стакан. – Чувствуй себя как…

Он снова запинается на слове «дома», и в этот раз Флоренс успевает ответить первой:

– Как хочу, я уже поняла.

– Я скоро вернусь. – Он стягивает футболку через голову, и взгляд невольно останавливается на скульптурных мышцах, движение которых видно под кожей.

Флоренс сжимает свой стакан и отходит к окну.

Снаружи простирается весь Нижний Манхэттен. Нью-Йорк и правда никогда не спит: прямо сейчас он мигает разноцветными огнями, рассказывая сотни историй разом. А чуть дальше темным спокойным пятном течет неторопливый Гудзон.

– Джек, – тихо, не надеясь на ответ, произносит Флоренс, – если он не у тебя, то где он?

– У Тыковки, – серьезно говорит тот.

Факбой

После душа Джек натягивает мягкие серые штаны и наконец чувствует, что он дома. Вечер заканчивается совсем не так, как он ожидал, но нет смысла жаловаться: сам же решил, что привезет Флоренс сюда. Было бы здорово хотя бы попытаться понять зачем, но он откладывает задачу на потом.

Леон считает, что это главный вопрос вселенной. А их корпоративный консультант даже шутит: однажды попугая научили говорить «Чтобы что?», и тот дослужился до генерального директора. За последний год Джек привык часто задавать этот вопрос всем вокруг, но почти никогда – себе самому.

А стоило бы начать, наверное. Хотя бы изредка. Джек наскоро вытирает мокрые – еле вымыл из них песок – волосы и смотрит на себя в зеркало.

Он увидел девушку брата посреди ревущей толпы и поцеловал ее.

Зачем?

Он привез ее домой, хотя можно было оставить там и не париться.

Зачем?

Он налил ей свой любимый джин и спросил об их расставании.

Зачем?

Универсальный ответ настолько легко всплывает в голове, что кажется единственно правильным. Он хорошо все объясняет, и больше ничего не требуется.

Джек делает это не ради себя и уж точно не ради нее. У него есть человек важнее – Гэри. Что бы у них ни произошло, расстались они навсегда или на время, – не так важно, брат все равно не хотел бы, чтобы Флоренс пострадала.

Стараясь удержаться за этот ответ, Джек ищет в своем отражении изменения. Что нового его образу привнесет очередное падение? Ситуация кажется логичной, почти обыденной, но внутри все равно бушует что-то нездоровое. Единственное, чему не находится успокаивающего объяснения, – он целовал Флоренс. А она его.

Воспоминания жгут сознание. Джек остервенело трет зубы щеткой, проходится даже по губам, но чертов поцелуй до сих пор ощущается во рту горько-сладким предательством. Ничего не помогает. Кажется, с этим привкусом еще придется научиться жить.

Когда Джек возвращается из ванной, он ожидает увидеть Флоренс на диване перед телевизором, но та снова – в который раз за вечер? – ведет себя странно. Сбросила обувь и забралась с ногами на подоконник. В руках у нее книжка с до боли знакомым корешком – «Портрет Дориана Грея».

Она не реагирует на его появление, даже головы не поднимает, погруженная в чтение. Джек подумывает уйти спать – возможно, так ей будет спокойнее. Флоренс напрягает его присутствие, и это заметно. Даже слишком.

Давно понятно: он ей не нравится. Джек успел с этим смириться за три года, тем более что, если быть честным, он и не пытался понравиться. Зачем? Это девушка брата, вот ему пусть и нравится.

Хотя сейчас, когда он видит ее сосредоточенное лицо, внутри появляется новое чувство. Кажется, он понимает и почему Гэри ее выбрал, и почему пробыл с ней так долго. В эти минуты Флоренс не просто красивая кукла – она совсем нереальна, словно статуя, вышедшая из-под руки Пигмалиона [4] .

Когда Джек делает шаг назад, намереваясь исполнить собственное решение оставить ее в покое, Флоренс поднимает голову. Чуть затуманенный книгой и алкоголем взгляд окончательно превращает ее в произведение искусства.

– Привет, – едва заметно улыбается она, – зачем ты спрятал свой дорогой джин?

Джек видит пустой рокс на журнальном столике.

– Говорил тебе пить медленно, – усмехается он и подходит к кабинету с алкоголем за бутылкой.

– Я и пью. Просто ты плещешься в душе, как пятилетка.