«М-да, – подумал я, когда снова осознал себя цельным. – Второй раз за последние пару столетий потерять голову – это более чем досадно».

– С возвращением, – хмуро поприветствовал меня знакомый голос, и я, открыв глаза, уставился на зависшее надо мной темное облачко. – Как самочувствие? Черепушка не болит?

Я прислушался к себе и через несколько мгновений был вынужден признать, что нет. У меня по-прежнему ничего и нигде не болело. Более того, я даже тела пока не чувствовал, хотя голова, как ни странно, работала нормально.

Еще я понял, что на лежу на чем-то жестком. Лежу, разумеется, на спине, в какой-то незнакомой комнате. А в поле моего зрения виднеется лишь низкий каменный потолок, усеянный осколками множества зеркал; часть противоположной стены, на которой тоже что-то поблескивало; кусочек соседней стенки, которая ничем не отличалась от предыдущей, и… собственно, все. Ни светильников, ни окон в комнате я не заметил. Дверь тоже в поле моего зрения не попала, хотя, наверное, она тут была.

Что это за место? Кто меня сюда приволок?

Я наморщил лоб, пытаясь понять, что именно произошло после того, как меня располовинило, но память упорно молчала. А когда я попытался повернуть голову, чтобы осмотреться получше, то неожиданно обнаружил, что не могу этого сделать. Просто потому, что кто-то зафиксировал мой лоб железным обручем. А когда я попытался дернуться, где-то совсем рядом звякнула железная цепь.

– Вряд ли у тебя получится, – так же хмуро заметил призрак, когда я дернулся второй раз, третий, но толком ничего не добился. – У тебя на горле удавка. Железная. Просто так не порвешь.

Да? А я-то думаю, что это мне там мешает…

Скосив глаза, я различил громоздящуюся на груди темную массу, смутно похожую на туго набитый мешок. Потом перевел вопросительный взгляд на призрака и приподнял одну бровь.

– Все плохо?

– Хуже, чем ты думаешь, – подтвердил Мор, убедившись, что паниковать я не собираюсь. – Ты прикован к каменному ложу цепями. Сверху лежит тяжелый мешок. Твое тело полностью обездвижено, и здесь нет ни одного мертвеца, которому я мог бы приказать тебя освободить.

– Почему я не чувствую рук и ног?

– Потому что у тебя их нет, – так же ровно поведал призрак. – Вон, в сундуке пылятся. И даже, по-моему, еще шевелятся. Пауки оторвали их сразу, как только ты упал. А потом притащили тебя сюда и прикрутили к ложу так, что самостоятельно освободиться ты уже не сможешь.

Я нахмурился.

– Если пауки функционируют, значит, Гнор тоже уцелел?

– Увы, но да. Несмотря ни на что, он выжил.

– Я ведь ударил по нему проклятием…

– И я ударил, – резко дернулся в сторону Мор, так что на какое-то время я потерял его из виду. – Причем я выпустил в него все, что у меня было. Да и ты шарахнул так, что в пещере стало ни зги не видать.

– И он все равно уцелел? – с толикой недоверия переспросил я.

– Ну… плоть-то с него слетела, – с досадой отозвался откуда-то сбоку призрак. – Оставшись без мышц и связок, скелет рухнул на пол и рассыпался, как ему и положено. Кости раскатились, черепушка тоже куда-то делась… Но минуты через полторы они снова начали сползаться в единое целое. Примерно как у Кости, когда ты ее будишь. Поэтому довольно быстро Гнор собрал себя заново. А пауки ему в этом помогли. Тогда как от меня в этом плане помощи, к сожалению, немного.

– Насколько велики повреждения? – снова спросил я, проанализировав неприятные новости.

– У тебя-то? – переспросил Мор. – Да почти никаких… по крайней мере, сейчас. А поначалу мне пришлось любоваться на твою распиленную голову, отсеченную руку и половину ноги, которая, несмотря на отсутствие связи с телом, все еще пыталась куда-то упрыгать, пока один из пауков не перехватил ее возле самого выхода. Гнор поначалу пытался вскрыть тебе и грудную клетку. Так сказать, по горячим следам. Но остался без пальцев сразу на обеих руках и решил повременить.

Я на мгновение прикрыл глаза.

– Значит, он и впрямь сделал себя бессмертным…

– Да уж, на него в ближайшее время лучше не смотреть, – проворчал Мор, снова мелькнув у меня перед глазами. – Ходящий и гремящий костями скелет с зачатками плоти – прямо скажем, малоприятное зрелище. По-видимому, он подозревал, что проклятие у тебя живет не только в крови, и заранее к этому подготовился. У него в шкафу стоит куча банок с человеческими органами. И глаза, и уши, и даже язык… знаешь, как он ругался, когда снова смог видеть и говорить? Я такого мата даже на кладбище не слышал. После этого он тебя осмотрел, велел оторвать оставшиеся конечности, собрал воедино твою голову и, сложив останки, приковал здесь. С тех пор я его не видел.